Та-дааам...

Название: Навязчивая идея
Автор: Ka su mi
Дисклеймер: все персонажи принадлежат Кубо Тайто
Пейринг: Гриммджо/Улькиорра
Предупреждение: встречается нецензурная лексика
Рейтинг: NC-17
Персонажи: Гриммджо, Улькиорра, Гин, Заэль
Статус: закончен


"Мы ведь все - просто его псы. Псы, шавки. Причем делающие вид, что шавки знающие, самостоятельные, независимые. Даже в некоем роде помощники, эдакие "правые руки" Владыки. Но при этом прекрасно осознающие, что всего лишь инструменты, от которых не требуется ничего, кроме послушания и исполнительности, которых, вероятно, просто выкинут после использования, как поломанные игрушки. Если, конечно, их досрочно, до выброса, не поломают другие шавки. На мой взгляд, так даже лучше - сдохнуть так, а не по истечению "срока годности".
Шавки все, без исключения. Разве что несколько иерархично поделенные. Тут даже не то что сила - это само собой - а скорее некая приближенность. Насколько близко подпустил тебя к себе Айзен? Вроде бы все на равном расстоянии. Вроде бы. Да и не на равном. Некоторые слишком близки к нему. Точнее, он слишком близок к некоторым. Черт.

Ебучий Улькиорра.

Ну да, кто бы мог подумать. Улькиорра.

Ненавижу его. И оттого только более сильно ненавижу Айзена. Он, значит, имеет право им командовать? И имеет право его трахать. А я, значит, не имею.

Ха! Как я славно перескочил с "командовать" на "трахать". Ну да. Командовать - следовательно, трахать. Командовать и трахать. Трахать и командовать. И так до умопомрачения. До его умопомрачения. Потому что мое собственное умопомрачение уже давно затмило светлое солнышко над моей и без того с грохотом съезжающей крышей.

Тихо Шиффером шурша... Хах. А подобную топорную безэмоциональную суку как он придется долго умопомрачать.

Почему вот я не имею права его поумопомрачать?! Блядь. Вернее, потрахать. Неее... "По-" здесь неуместно. Трахать бы эту тварь до тех пор, пока сам не сдохну. Или пока не убьют. Или пока он не сдохнет. Ха, или пока я его не ебну. Хотя вряд ли если я смогу его трахать, то захочу его замочить.

Вот бы трахнуть Улькиорру. Хоть разочек... Уууу. Блядь, ну кто бы мог подумать, что у меня стояк на эту мразь. А все Айзен, сука, виноват. Сделал его похожим на бабу. Плаксивую девку. Которую хочется поймать, зажать в углу и отыметь. Хотя бы поебать его один раз, а там уже посмотрим. Глядишь - ему понравится, и сам прибегать будет. Хотя это вряд ли - ха, тяжеловато представить Шиффера, который ползает передо мной и жалостно ноет, чтобы я его потрахал.

А перед Айзеном он так ползает? Хотя там, наверное, нет ни мольбы, ни желания. По крайней мере со стороны Шиффера. Но нет и сопротивления. Ложится и молча раздвигает ноги, или становится на четвереньки, как только Айзен ему велит.

Передо мной хоть раз бы раздвинул. Пусть бы ему на это наплевать было, и я ему был бы глубоко параллелен - просто чтобы дал. А в идеале - чтобы сам инициативу проявил. И чтобы ему еще со мной и понравилось. И он это показал. Ха, представляю, как Улькиорра типа чувственно стонет подо мной. Или тянется целоваться.

А губы у него наверное теплые, а язык солоноватый и мягкий. Мяяааакгий... А пальцы холодные. И тело тоже холодное. Но со мной наверняка согреется. А как только я проведу ладонью по его бедру, то кожа тут же покроется мелкими мурашками. Наверное. И он слабо вздрогнет и вцепится мне своими холодными пальцами одной руки в волосы, а пальцы другой я поймаю губами и буду их греть во рту. И трогать их языком.

У этой суки пальцы такие тонкие, хрупкие, как у девчонки. Так и хочется их гладить, трогать. И желательно языком. И вообще всего его потрогать языком! Языком, губами. И зубами. Если я его буду трахать раком, то обязательно вцеплюсь зубами в его плечо. А потом буду долго зализывать ранку.

А еще я хочу, чтобы он тоже меня поласкал. И чтобы он у меня, например, отсосал. Даже если придется его принудить. Но, конечно, в идеале он сам это сделает. Сам встанет на коленки, стянет с меня хакама и возьмет у меня в рот. И пока он будет это делать, я глаз не отведу. Ха, берущий в рот Шиффер - такое исключительно нельзя пропустить. И когда я кончу, он не сплюнет на пол, не харкнет в сторону, а все проглотит. И даже морду не скривит.

А бедра у него узкие, и ноги худые. И в этих забавных беленьких гольфиках. Всегда было интересно - они у него какой длины? До середины бедра, до колена, до середины икр? Или вообще до щиколотки? Наверное, я их даже снимать бы не стал - пускай в них так и остается, в них одних. К тому же он, в конце концов, мужик, и они прикроют его накачанные икры и излишне тощие острые мужиковатые коленки. У меня-то у самого ноги не лучше. А так он в этих гольфиках будет реально девкой. Наверное.

А вот как именно я бы хотел его отыметь - раком или традиционно - я еще не придумал. Хотя когда я об этом думаю, то в обоих случаях возбуждаюсь будь здоров..."

В груди у Джаггерджака все скачет, в ушах стучит кровь. Распахиваются голубые глаза, разжимаются невольно сжавшиеся во время мысленных сцен кулаки. Жаль, что не все части тела можно привести в естественное состояние вот так сразу после минутных фантазий... Стояк у Сексты такой, что даже хакама собрались и натянулись на определенном месте. Гриммджо предпринимает попытку сдвинуть ноги... "Блядь!" Неудачная идея. Он осторожно оттягивает край пояса хакама, слегка болезненно морщась и стараясь посмотреть на состояние своего...

- Что-то интересное, нэ? А мне показать?

"Ох блядь! Когда он зайти успел?!" Гриммджо рывком отдергивает руку и от неожиданности моментально выпрямляется в спине, сдвигая ноги. "Бляяааа..." Обнажившаяся от еще не прошедшего возбуждения влажная головка резко чиркает по натянувшейся от стремительной смены позы ткани хакама, и арранкар едва не кончает прямо в штаны при стоящем за спиной Ичимару.

На левое плечо Джаггерджака ложится цепкая длинная кисть. И как мерзко ложится - тощие пальцы словно волной, от мизинца до указательного, по очереди цепляют до самой ключицы, заставляя арранкара вздрогнуть от неожиданности в такой и без того напряженный во всех смыслах момент. В следующую секунду слева вылезает, поворачиваясь к Сексте, "вечно ухмыляющаяся мерзкая морда".

"Если Улькиорра ассоциируется у меня хоть и с неживой и холодной, но в то же время желанной куклой, то эта тварь не вызывает никаких положительных сравнений, кроме как с какой-то скользкой ехидной ебучей рептилией. Дерьмо, как же этот мудак меня бесит! И появляется, как всегда, вовремя."

Левая же рука "ебучей рептилии" тем временем беззастенчиво оттягивает пояс арранкаровских хакама. Лис снисходительно-ехидно цокает языком, заинтересованно разглядывая подрагивающий стояк потерявшего дар речи от злости и некоторой растерянности Гриммджо.

- Ох, как обидно ему наверное сейчас - хозяин не уделяет должного внимания в такой занимательный момент. А тот, кто еще мог бы о нем позаботиться, считает все это наверняка не больше чем "мусором", а? Какая неудача - облом по всем фронтам... Ну да ладно. Я, собственно, зачем зашел, - Ичимару возвращается к своему обыкновенному протяжно-скучающему тону, затем неспешно убирает руку от пояса хакама, отчего тот с легким хлопком возвращается на прежнее место, и небрежно хлопает по самой, предположительно, головке набухшего члена арранкара. Гриммджо оглушительно-злобно взвывает и сгибается пополам, но от цепкого взгляда Гина не укрываются моментально выступившие на белоснежной ткани хакама влажные пятна. Ичимару беззаботно выпрямляется, складывая руки за спиной. - Так вот, Айзен-сама вызывает. Так сказать, долг зовет. И прямо сейчас! - счастливо объявляет лис, выжидательно покачиваясь с носков на пятки за спиной у глухо матерящегося Гриммджо.
- Сука! - злобно выплевывает арранкар, согнувшись и раскачиваясь на стуле. - Уебывай отсюда, скажи, скоро приду!

Губы альбиноса подрагивают от желания растянуться еще шире.

- Насколько скоро? Как только подсохнет, нэ?
- ВАЛИ! - раскрасневшийся Джаггерджак рывком полуоборачивается на стуле, одновременно хватаясь левой рукой за опасно хрустнувшую спинку одинокого в своем роде предмета мебели. Ичимару, словно ничего не замечая в опасном поведении арранкара, с довольным видом протягивает "Так и передам" и неторопливо выходит из комнаты, уютно засунув руки в широкие рукава.

Тихо скрипнув, закрывается дверь, постепенно отгораживая сгорбленную фигуру Гриммджо от проникающего было в комнату коридорного света. Джаггерджак постепенно успокаивается, время от времени сжимая ткань на коленях. Из всей ситуации его взбесили две вещи - испачканные хакама и словно между делом брошенная Гином фраза насчет Улькиорры. Внутри у арранкара стало как-то дерьмово. Худшим во всем этом комке бредовых фантазий было даже не то, что Улькиорра снес бы Шестому к чертям голову, если бы тот подкатил к нему с чем-то вроде предложения перепихнуться, а что Кватра просто бы в жизни не принял его всерьез. Бросил бы что-то вроде "исчезни, мусор" и в следующую минуту просто забыл об инциденте. В груди Джаггерджака застряло это проклятое непонятное чувство относительно Улькиорры, возникшее после представления подобного реального, не вымышленного исхода событий. Ичимару, ебучая гребаная мразь. Так и хочется порвать ему его грязную пасть. Он действительно умеет испоганить к чертям собачьим все настроение.

Гриммджо хмуро глянул на подсохшую ткань между ног. Тяжело поднялся со стула, опираясь на спинку одной рукой. Та не выдержала невольного животного напора и в конце концов кусок от нее, хрустнув, отлетел. Арранкар сунул руки в карманы хакама и, шаркая жесткими подошвами сандалий по каменному полу коридоров Лас-Ночеса, направился к Владыке.

* * *

Бесконечные однообразные коридоры постоянно словно меняются в своем оказываемом воздействии на обитающих там арранкаров. Если порой (то есть в подавляющем большинстве случаев очень часто) Шестому просто хотелось разнести их все к чертям, то сейчас они своей некой отчужденностью даже в какой-то мере успокаивали его. Секста рефлекторно повел носом, почувствовав чье-то неспешное приближение навстречу. Эта реяцу...

Рано успокоился.

Шиффер.

Джаггерджак неестественно резко вскидывает голову и, слегка прищурившись, вглядывается в мягкий сумрак длинного коридора. Обладатель опаляющей и одновременно ласкающей обоняние реяцу еще не появился, но ощущался довольно отчетливо. Он и сам уже наверняка почувствовал будущего встречного арранкара.

Через десяток-другой секунд уже начинают слышаться легкие, мерно постукивающие по холодному камню коридора шаги, в поле зрения Шестого появляется не слишком высокая худощавая фигура в белом. "Вспомнишь говно - вот и оно... Ну, Шиффер как всегда в своем репертуаре - руки в карманы, лицо что маска, даже в глаза не взглянет - пройдет, как мимо пустого места, чертов невозмутимый ублюдок. А осанка, осанка - что линейку в зад вставили. Топорный сучонок"

Улькиорра, равняясь с Джаггерджаком, и впрямь не обращает к нему взгляда, продолжая неестественно неотрывно смотреть в одну точку прямо перед собой. Шестой злобно пялится прямо в лицо Кватре, пока они не равняются и не расходятся далее в противоположных направлениях. Стройная фигура словно неживого арранкара, пройдя несколько метров после встречи с Джаггерджаком, неожиданно останавливается посреди коридора. Бесцветный мертвый голос глухо разрезает звенящую тишину, нарушаемую до этого лишь различными по такту звуками шагов.

- Что.

Звучит даже не как вопрос. Практически никакой эмоциональной окраски.

- Чего тебе?
- Ты уже секунд двадцать неотрывно смотришь мне в спину, - Шиффер оборачивается, безо всякого выражения въедаясь холодными глазами точно в глаза Джаггерджака. - Что.

"Дерьмо, и впрямь. А я и сам не заметил." Гриммджо только после обращения к нему Улькиорры осознает, что до этого "Что" действительно шел в пол-оборота. Как-то по-идиотски вышло.

- Так что? - в голосе появляются даже легкие цвета некой заинтересованности.

"Шиффер, мать твою! Еще и ты туда же?! Сегодня все решили загнаться по поводу моей персоны?!" В Гриммджо новыми волнами, едва успокоившимися после визита Ичимару, поднимается раздражение. Арранкар полноценно разворачивается, на ходу чуть ли не рыча от злости, и стремительно, едва удерживаясь от желания ебнуть кулаком по стенке коридора (непременно с последующим разваливанием пресловутой стенки), направляется к невозмутимо застывшей в легком мраке фигуре. "Что сейчас сделать, когда подойду? Как себя вести? Въебать по морде за тупые вопросы?" В голове Джаггерджака пронеслись отчего-то сначала слова Ичимару, потом те воображаемые картины, от которых опять слегка похорошело внизу живота, потом опять фраза про "мусор", отчего злость практически задушила. «Точно, въебать...» Но получилось нечто абсолютно другое - руки Сексты сами как-то криво и по-хамски похватали Шиффера и затолкали в ближайшую комнату... Точнее, попытались это сделать - дверь была заперта, и Гриммджо, видимо, полагая, что створки разомкнутся под напором тела Четвертого, зажатого в его руках, просто с размаху впечатал Улькиорру в запертые двери. Вышло совсем уж некрасиво и двусмысленно. Для каждого со стороны это выглядело бы по-своему - кто-то подумал бы, что Гриммджо решил размазать в драке без предупреждения Четвертого по стене (точнее, по дверям, при этом совершенно не по-бойцовски предварительно проволочив его в охапку до них по коридору - хотя ведь, спрашивается, не проще ли было бы врезать ему под дых или в челюсть, впечатав тем самым в стену? Странно, однако...); другие бы приняли это как несостоявшуюся в связи с непредвиденными обстоятельствами (в виде непредвиденно запертых дверей) попытку, так сказать, уединения. И те "другие" были бы абсолютно правы. По крайней мере в отношение Гриммджо - Шиффер, по всей видимости, уединяться не собирался (а может - ликуйте, яойщики! - просто вида не подал, что собирался - прим. ав.). Поняв сей маневр Джаггерджака по-своему (а как именно поняв - история умалчивает), Улькиорра (грех не заметить - слегка замешкавшись, что для него нехарактерно) вскинул запястье, попутно собирая на кончике пальца церо. Гриммджо своевременно блокировал сей опасный жест, с глухим стуком прижимая перехваченное запястье к дверям на уровне головы уже прижатого к ним тела Улькиорры. Не дожидаясь реакций со стороны второй руки, Секста поступает с ней точно так же, одновременно обеими ногами вставая между ног Шиффера - а то тот, чего доброго, даст ему аккуратно так с колена по яйцам. Между прижатым к дверям Улькиоррой и прижимающим его Гриммджо затевается тихая борьба, озвучиваемая иногда лишь шумными вдохами Кватры и глухим рычанием Джаггерджака.

- Ах ты сука, не мог просто внимания не обратить? Всегда ведь игнорировал, так сегодня блядь что - особенный день?! Сам напросился, мог бы просто плюнуть на это, как обычно... - зло выдыхает Джаггерджак в лицо Улькиорре, одновременно чувствуя, как напрягается и поднимается член, упираясь в лобок Шифферу. Зеленые глаза вопросительно опускаются, словно стараясь найти новую возникшую точку соприкосновения, но тела настолько близко прижаты друг к другу, что взгляд Четвертого упирается не дальше чем в тяжело вздымающуюся после затеянной возни грудь Джаггерджака. Гриммджо, словно отвечая на немой вопрос Улькиорры, вновь тихо рыкает "Сам виноват" и, слегка склонившись, проводит языком снизу вверх по правой "слезной дорожке", жарко надавливая чуть по-кошачьему шероховатой поверхностью. Бледное лицо резко отдергивается, отворачиваясь в сторону.

- Так не нравится? А как же тогда с тобой Айзен обращается? Может, так? - язык, едва касаясь своим кончиком чуть теплой кожи, скользит от ключицы, очерчивая контур Дыры, забегает за ухо, горячее дыхание заставляет легонько вздрагивать и опадать тонкие темные прядки волос возле шеи. - Или он пожестче любит? - Секста носом отодвигает воротник Шифферовской формы, прижимается губами к более теплому из-за былой прикрытости тканью участку на плече. Не торопясь, приоткрывает рот, обнажая зубы, и медленно смыкает их, удерживаясь от желания сомкнуть их в несколько рывков во всю силу. Плечо Кватры неловко дергается, когда из-под сомкнутых боковых клыков Шестого появляется темная бусина крови, своей тяжестью увлекаемая вниз по груди и оставляющая смазанную алую дорожку. Гриммджо размыкает челюсти, мягко, извилисто проводя языком по образовавшемуся багровеющему кольцеобразному отпечатку.

- А может, он с тобой не слишком церемонится? - Сексте уже начинает нравиться эта игра, в которой он сумел быстро взять ведущую должность. Меж бровей Шиффера пробегает едва заметная и меньше всего желающая, чтобы ее заметили, тень.

- Не твое дело... Мусор.

"Ах ты ебучая сука..." Одной своей фразой Кватра превращает начавшую было зарождаться в Джаггерджаке уверенность и хладнокровие обратно в агрессию. Странного рода агрессию...

- Значит, Айзен все-таки тебя ебет...
- Ревнуешь.

Слово пулей рассекает тишину, метко задевая глубоко спрятанные в сознании струны честности. Честности с самим собой. Какая точная формулировка... Пожалуй, та животная злость, гложущая изнутри едва ли не до боли в животе при мыслях о Шиффере и его недосягаемости - по крайней мере, недосягаемости для самого Джаггерджака - имеет весьма простое название- ревность. И такое чувство вряд ли чем-то перебьешь…

Гриммджо рывком разворачивает практически несопротивляющегося Шиффера лицом к стене, а точнее - лицом к закрытым створкам двери, заставляя того с глухим стуком опереться о них руками. Секста забегает руками на пояс замеревшего Кватры и торопливо развязывает оби, в следующие секунды стягивая с узких точеных бедер свободно спадающие широкие хакама. Сильные ладони ложатся на бледную обнаженную кожу бедер, дергая их на себя и заставляя Шиффера сильнее прогнуться и податься корпусом вперед, опираясь согнутыми локтями на тихо скрипнувшие створки, чуть ушедшие вовнутрь под большей силой давления тела. Улькиорра склоняет голову к плечу и презрительно проговаривает:

- И чего ты этим добье… - но слова тонут в прерывистом глотке воздуха, когда пальцы Сексты до странного мягко и осторожно толкаются сквозь сопротивление кольца мышц, заставляя руки Кватры сжаться в кулаки от ощущений сладкой и мучительной подготовки. Чуть шероховатые, но действуют куда мягче и нежнее, чем пальцы Айзена - словно это не просто подготовка, а также стремящееся доставить удовольствие партнеру предварительное действие… Гриммджо то целиком выходит, чтобы затем осторожно, поверхностно, с легким нажимом погладить отверстие, то проникает обратно, мягко изнутри касаясь уже трепещущих стенок. Такие совершенно нехарактерные для Джаггерджака ласки - хотя откуда Шиффер мог знать, как может ласкать Секста? - и не менее непривычные ласки для самого Улькиорры. Это не та обыкновенная небрежная подготовка к предстоящему сексу, даже не дразнящая, нет, а… Нежная? Нежные, осторожные, такие чувственные ласки… И от Джаггерджака. Одни мысли о таком соотношении вызывали непривычное чувство, заставлявшее сходить с ума от возбуждения и чего-то еще…

На шею Шиффера, сдунув горячим дыханием мешающие темные прядки, ложатся мягкие, чуть пересохшие губы, покрывая нежную, сладко пахнущую кожу поцелуями, чередующимися с жаркими касаниями влажного языка. Из уст Улькиорры вырывается тихий несдержанный прерывистый стон имени партнера, когда вместо пальцев отверстия касается нечто округлое, затвердевшее, чуть продавливая его вовнутрь перед полноценным проникновением.

- Гриммджо… - ногти тихо, но с силой скребут по поверхности двери и едва ли не до боли впиваются в нее, когда Секста мягко двигает бедрами, входя не сразу, а в несколько медленных толчков, совершая чуть поддевающие движения.

- Зачем так… Мучаешь…
- Шиффер, твою мать… - сдавленно выговаривает Секста, с грохотом ударяя ладонью возле ладони Кватры, опираясь ею о дверь. Другая рука ложится Шифферу на левое бедро, управляя его движениями и синхронизируя их со своими. Каждый толчок со скрипом и стуком отдается в поддающихся под тяжестью ритмично движущихся тел створках. Секста ускоряет темп, двигаясь мягко и в то же время напористо, с каждым своим проникающим движением задевая ноющую точку внутри Кватры, заставляя того бесконтрольно прерывисто дышать ртом и подаваться бедрами на партнера. Перед неуклонно приближающейся кульминацией дверь грохочет уже без перерывов, заглушаемая лишь гулким рычанием прижавшегося губами к загривку Шиффера Сексты и прерывистым громким дыханием самого Улькиорры. Шиффер накрывает своей ладонью разгоряченную кисть Джаггерджака, одновременно отстраняясь от него и призывая отчего-то остановиться. Тяжело дыша, Гриммджо отрывисто выходит, опасно оскаливаясь.

- Блядь, Улькиорра, какого...?!

- Я хочу так, - Шиффер полностью разворачивается к Сексте лицом, торопливо запрокидывая руки тому на загривок.

- Шиффер, ты… - Гриммджо рывком подхватывает Кватру под поясницу, Улькиорра скрещивает ноги за спиной Сексты, подаваясь на того бедрами и опираясь лопатками на протяжно заскрипевшие многострадальные створки. Направляя себя рукой, Гриммджо вновь вводит себя в тело Кватры, зашипев от острого наслаждения от проникновения под новым углом. Секста напористо двигает бедрами, покачивая на себе Улькиорру и стараясь не потерять контроль от новых сдавливающих и более тугих ощущений. Голубые глаза неотрывно следят за выражением покрытого легким румянцем лица, не могут оторваться от крохотных бисеринок пота над верхней губой, приоткрывающей ровный ряд белых влажных зубов. Изумрудные глаза закрыты, тонкие пальцы сдавливают плечи. С каждым толчком чувственно изгибаются брови, шире приоткрывается рот для нового жадного глотка воздуха. И кажется, что делаешь это не столько для себя, сколько для него, чтобы с каждой секундой упиваться выражением его исступленности, самозабвенно начиная самому сходить от этого с ума. И плевать, что от дикого темпа дверь грохочет и скрипит на весь этаж, и что могут услышать, и могут прийти, и могут увидеть… И на Айзена этого насрать… С высокой колокольни… С Айзеном он точно никогда подобного не чувствовал и не имел права, а может, и не хотел выражать свои желания… А с ним, с Гриммджо, чувствует, и упивается этими чувствами с каждой секундой, с каждым мигом, каждой клеткой тела. Айзен трахает его как вещь, как просто принадлежащее ему существо, а он… Как… Ох, черт… Точнее, не… Ох…

Оргазм накрывает обоих одновременно, заставляя Кватру в мучительно-сладкой дрожи притянуть к себе Джаггерджака и, стараясь сдержаться, застонать ему в плечо, почувствовав, как немеют пальцы ног, как обхватывают его спину, максимально привлекая к себе, жесткие руки, услышать протяжный стон Сексты и с силой зарыться пальцами во всклокоченные голубые пряди. Колени Джаггерджака осторожно подгибаются, два тела, обмякнув после перенесенного напряжения, опускаются на пол, не отстраняясь друг от друга. Слышится тяжелое дыхание обоих, взмокшая спина Гриммджо медленно вздымается под все еще обхватывающими ее руками Улькиорры.

- Шиффер… Ну почему ты не только мой, а? - глухо вопрошает Секста.
- Если бы меня создал ты, был бы только твой.
- И как это понимать?
- Как хочешь, так и понимай.

Гриммджо отрывает голову от плеча Кватры, ошеломленно уставляясь на него.

- Шиффер, ты влюбился в меня что ли?

Улькиорра прикрывает глаза, устало вздыхает и повторяет, наклоняя в сторону голову и разминая затекшую шею.

- Как хочешь, так и понимай.
- А я вот, кажется…
- Жарко. Вставай… Гриммджо.

* * *

Через пару минут с тихим скрипом изнутри отворяется левая створка дверей, из-за которой, опасливо и одновременно с любопытством озираясь, появляется несколько всклокоченная, но оттого не потерявшая своего шарма головка с очаровательной, но явно не несущей в себе ничего хорошего улыбкой.

- Вааааа… Ками… Вы все это слышали, Ичимару-сама?!
- Яре-яре… Как, однако, бывает полезно очутиться в нужное время в нужном месте… Думаешь, стоит осведомить об этом Айзена-саму?
- А как вы думаете, у них правда любовь? - проигнорировав более скучный для себя вопрос, задает лаборант свой.
- Не знаю, не знаю… Все может быть. И, кажется, Заэль, это представление немного отвлекло нас от задуманного занятия, нэ? - бледная рука появляется из мрака комнаты, ложась на обнаженное плечо Гранца-младшего и увлекая его обратно.
- Ну Ичимару-сама… Давайте это обсудим! - умоляюще-обиженно просит Заэль уже за закрытыми обратно дверьми.
- Да что тут обсуждать… Знаешь… А Шиффер с Джаггерджаком меня вдохновили. Пожалуй, я найду, чем тебя сейчас занять, и это будет гораздо интереснее обсуждения случившегося.

@темы: "Яой", "Гриммджо/Улькиорра", "NC-17"

---

Забавно...

Автор: Ka-su-mi
Предупреждение: ООС
Рейтинг: R (за счет мата)
Персонажи: Гриммджо, упоминание Улькиорры (самим же Гриммджо), упоминание Гина (им же) и всея Эспады (ну или большинства из них)
Жанр: POV, юмор
Размер: мини
Саммари: письменное (Гриммджо умеет писать? О_О), в виде дневника, повествование Гриммджо Джаггерджака о его нелегких взаимоотношениях с Улькиоррой и окружающими.
Статус:Завершён



...Шиффер - это что-то немыслимое. И я еще не решил, в каком смысле. Вот попросил его недавно принести "что-нибудь сладенькое для эротических игр" - так он печенье приволок! В итоге сидели и жрали его на кровати весь вечер, а потом я посреди ночи как проклятый перетряхал простыни....На следующий же день он вообще отказался от вечернего визита в мою комнату, ссылаясь на то, что после "вчерашнего сладенького" у него все "слиплось" и смысла приходить нет. Я в печали."

"...После "сладенького", да еще после такого недавнего отшива меня, любимого, с предложением потрахаться мои фантазии насчет съестного в постели не только не самоликвидировались, наоборот - только разгорелись еще жарче. Ладно, не сладости, так что-нибудь экзотическое. Ками, ну не хватает у него воображения - редис принести или колбасу, насчет чего он ежечасно перед предстоящим действом со мной совещался - так я велел принести ягоды. Похуй, какие именно. Он принес черешню. Отлично, уже прогресс во взаимопонимании и понимании ситуации. Разложил их, значит, на мне, начал - внимание! только начал! - эротично их с меня есть. Но когда он стал с совершенно непробиваемым лицом выплевывать предварительно тщательно обсосанные косточки на те места, с которых только что брал ягоды..."

"...Хорошо, я прощаю тебе этот инцидент с косточками. Я даже забуду то, как ты, жестоко глумясь, продолжил кидаться в меня ими после моего отчаянного подскока с кровати. Но зачем... Какого хуя ты, скучающе подперев голову, с абсолютно хладнокровным видом стал давить уцелевшую черешню, которая, сука, адски красится, пальцем на моих разбросанных на постели хакама?!"

"...Мы не спим две недели. Я слишком обиделся за хакама - как-никак я их проносил всего два дня после последней общей стирки, а до следующей была как минимум неделя. Так и ходил с этими засохшими бордовыми пятнами прямо на заднице. Вчера вот Ичимару после общего собрания подошел, с участливо-таинственным видом сунул в руки какую-то коробочку, понимающе кивнул на прощание и смылся. Жопой клянусь, пока он стремительно разворачивался, я успел засечь на его роже растягивающуюся счастливую ухмылку. Бомба там, что ли?"

"...Сегодня вспомнил про ту данную Гином коробку. Открыл. Ни хуя не понял, что это за штуки и чего с ними делать. Пошел на общее собрание, преспокойно размахивая этой фиговиной - у нее, оказывается, еще и шнурок разворачивается. Захожу в общий зал с торжественным вопрошающим воплем прямо с порога: "Ну и что это за хуйня?" И, значит, над головой это поднимаю, чтобы все увидели. Первым прыснул Заэль, пихнул локтем братца, одновременно игриво подмигнув смущенно прикрывающему рот краешком рукава Гину. Нноитора вытаращился (единственным глазом) с отвращенно-недоуменной рожей, Айзен снисходительно улыбнулся и прикрыл глаза, величественно склонив голову на кисть. Улькиорра безнадежно опустил ясны очи и медленно горестно накрыл ладонью лицо, предварительно проговорив что-то одними губами - было подозрительно похоже на "безмозглый мусор". Сидящий неподалеку Люппи в открытую распластался по столу, изредка в перерывах судорожного истеричного ржания колотя по нему кулаком. Первой пришла в себя Халибелл, с невозмутимым видом вышедшая из-за стола и выведшая меня за шиворот вслед за собой, где потом научно-популярно разъяснила, ЧТО это такое и для чего ОНО надо. После того как я догнал-таки, что она мне втирает, я вломился обратно в общий зал с единственной целью - найти и в кровавую кашу уебать Гина."

"...Через две недели и три дня - еще два последних дня мне совершенно ничего (и никого) после Ичимаровской выходки с тампоном не хотелось - мы с Шиффером снова стали спать. Точнее, в итоге я не выдержал столь продолжительного воздержания (от него-то, как известно, инициативы хуй дождешься) и завалился прямо к нему. Если бы я знал, ЧТО он хранит у себя в комнате и если бы я обратил внимание на его жаркий шепот во время процесса "сегодня я придумал кое-что интересное" (что из ЕГО уст даже звучит жутко), то я ни за что не остался в тот вечер ночевать у него."

"...Наутро поднялся, оделся у Шиффера, решил взглянуть на свою лохматую после наполовину бессонной ночи голову и привести себя в относительный порядок. Кватра метким выстрелом церо изящно смахнул зеркало со стены ванной с пародией на "случайную неловкость", после чего убийственным тоном объявил, что "зеркал больше нет". На его непробиваемой роже при этом выступил бледный румянец, что выглядело даже более странно, чем инцидент с зеркалом. Ладно, пойду-ка я отсюда... На утренний общий чай. Шиффер велел мне идти одному - мол, если придем по очереди, то никто точно после впервые проведенной в одной комнате ночи ничего не заподозрит, а то припремся вместе, и это будет "равносильно тому, как если бы мы по Лас-Ночесу за ручку гуляли". Хотя я в принципе не помню, чтобы настаивал непременно пойти вместе. А Шиффер с чего-то вдруг так по этому поводу зараспинался... Ну да похуй. Выхожу. Иду. Вхожу в общий зал. Царящий там до моего появления гомон резко обрывается одновременно с синхронным поворотом голов в мою сторону. Дружно вперились в меня. Слышится судорожный одинокий ик Ильфорте, с кошмарными жалостно-отчаянными глазами впившегося ногтями в щеки. У Заэля трясется нижняя губа, Нноитора непроизвольно ломает зажатую в руке чашку, Люппи непроизвольно славливает переносицей осколок, при этом не обращая на него никакого внимания и продолжая бегать по мне сузившимися зрачками. Оценив реакцию относительно нормальных - по сравнению со следующим субъектом - присутствующих, на Гина стараюсь не смотреть, но боковым зрением замечаю, как тот, изредка поднимая на меня голову, записывает что-то в свой блокнотик. Не дожидаюсь словесных комментариев на свой счет (хотя еще даже не догадываюсь, по какому они, собственно, будут поводу) и аккуратно разворачиваюсь, чтобы затем как можно более невозмутимо и не уронив достоинства свалить из общего зала. По коридору уже со всех ног драпаю под доносящиеся ревнивые рыдания Ильфорте «Как?! Почему не я?! Я… я же его ф-ф-фракцияаааа!» и уже откровенные вопли смеха Гина и Люппи»

«…Надписи на груди и шее «Ownness of fourth» и «My sweet kitten» отмылись достаточно быстро, поскольку их, кажется, выводили уже торопливо под утро и всего лишь простой подводкой для век. Но вот эта хуйня на пояснице и с нарисованной стрелкой вниз была (ебаный затейник) тщательно выведена черным лаком для ногтей огромными готическими буквами - «Only make an attempt on it encroach - also ownness of Shiffer». Это, видать, пока я на животе спал. И откуда этот мудак так английский-то знает?!»

«…Первым делом, как отмылся (естественно, кроме той, что над задницей - ее, как оказалось, хер ототрешь), пошел (в свитере) к Шифферу. В дверь стучать не стал - сразу вынес дверь с ноги. Этого дальновидного засранца там, конечно же, не было, на кровати нашлась лишь записка, из которой я ни черта не понял - «ацетон кончился». И к чему он это написал?...»

@темы: "Юмор", "Яой", "Гриммджо/Улькиорра"

---

Садизм продолжается

Автор: ? (взято с Bleach Kink)
Название: Держи меня крепче
Пейринг: Гриммджо/Улькиорра
Жанр: даже не знаю...
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: сильное ООС героев,
Дисклеймер: отказываюсь

Гриммджо угрюмо смотрел вслед удаляющемуся Улькиорре. Снова отказ. Снова ссора. Арранкар готов был поклясться, мальчишка намеренно его изводил, получая явное удовольствие от издевательств над товарищем. Он глубоко вздохнул. С каждой такой попыткой сблизиться с ним шансы на успех только таяли.

- Хочешь его? – пакостный шепот у самого уха заставил Гриммджо обернуться, чуть не подпрыгнув от испуга.
- Ичимару-сан.. Вы всегда так… неожиданно появляетесь.
- Я задал тебе вопрос. Мне что, повторить?
- Не нужно, Ичимару-сан. Но.. Я не понимаю, с какой это стат…

Он не успел договорить, открыв рот от неожиданности – Ичимару сжал его член в штанах.

- Уу, можешь не отвечать. И так все ясно, - ехидно выговорила лисья морда прямо ему в лицо.

Если бы это кто-то не из ближайшего окружения Владыки вот так запросто лапал его за яйца, наглец был бы уже мертв. Но поскольку это был Ичимару, Гриммджо, попятившись, просто отошел на безопасное для своих гениталий расстояние.
Гин хихикнул и продолжил.

- Бедный, тебе явно не повезло с избранником. У твоей пассии прескверный характер, правда? Хотя, - он глубокомысленно понизил голос, - это легко исправляется должным воспитанием…
- Не понимаю о чем вы.
- Он не понима-а-ает, надо же. Да и ладно, и не нужно, чтобы ты понимал.

Арранкару показалось, что глаза бывшего капитана Готея 13 нехорошо блеснули сквозь прищуренные узкие щелки.

- А знаешь, у меня для вас будет.. поручение. Найди-ка Улькиорру-куна, и через 20 минут я жду вас в главном зале, обоих. Ясно?
- Конечно, Ичимару-сан, через 20 минут.

Гриммджо хоть и не нравилось это все, и особенно маниакальное выражение лица Ичимару, но приказы то он понимал. К тому же, у него появился шанс смотаться отсюда куда подальше и хотя бы какое-то время не видеть этой рожи. Он отвесил легкий уважительный поклон, и немедля помчался в ту же сторону, куда до этого направился и Улькиорра.
А через 20 минут они стояли в главном зале перед Ичимару, чинно восседавшем на стуле. Улькиорра, с видом, отрешенным как всегда, ждал указаний. В отличие от Гриммджо, ему было все равно, что за поручение и почему именно они. Он есть для того, чтобы следовать приказам, а не обсуждать их. А вот второй холлоу уже весь извелся в ожидании, когда же Ичимару соизволит произнести хоть слово. Он уже минуты две молча разглядывал то одного, то другого арранкара, изредка постукивая пальцами по сомнительно вида сундучку, стоявшему у него на коленях. От вида этой коробочки Гриммджо испытывал какое-то странное волнение. В конце концов, терпение его лопнуло.
Он открыл было рот, собираясь прекратить эту игру в гляделки, но Гин его опередил.

- Из вас выйдет замечательная пара, - изрек он, растягивая свою неизменную улыбку до самых ушей. – Раздевайтесь.

В первые секунды оба арранкара невольно уставились друг на друга. Лицо Улькиорры не выражало ничего, только брови слегка нахмурились, говоря о том, что он осознал всю сущность приказа. Гриммджо перевел недоверчивый взгляд на Ичимару.

- Зачем это?
- Все очень просто, дорогой мой Джаггерджек. Я хочу, чтобы ты как следует оттрахал предмет своего обожания. Разумеется, я прослежу, чтобы все получилось именно «как следует».

Сказать, что Гриммджо был шокирован – не сказать ничего. У него встало от одной только мысли об Улькиорре, раздвигающем для него ноги.

- Что такое? Кажется, не так давно ты этого хотел...

Повернувшись в пол-оборота, арранкар взглянул на Улькиорру, в неуверенности державшегося за застежку молнии под подбородком. О да, он хотел. Безумно. Но так… Хоть и прикрываясь приказом Ичимару, но это значило взять его силой. Так нельзя. С НИМ так нельзя. Если Гриммджо сделает это сейчас, шанс сблизиться с Улькиоррой будет утерян навсегда. С другой стороны, он искренне сомневался, что в ближайшую тысячу лет тот добровольно скажет ему «да». А сейчас он доступен, как никогда. С каждой секундой «за» все больше перевешивало «против». Была не была. Урвать хотя бы такой кусок – лучше чем вечно ходить и облизываться на него.

- Нуу, я жду.

В спокойном голосе Ичимару послышались нетерпеливые нотки, но Улькиорра не пошевелился. Обдумывая свое положение, он не находил ни одного шанса избежать того, что с ним собирались сделать. Приказы соратников Айзена-сама не обсуждались, какими бы они ни были.

- Тебе помочь, Улькиорра-кун?

От этой фразы у арранкара все внутри перевернулось. Справившись с подступающей к горлу тошнотой, он нехотя дернул молнию вниз.
Спустя полминуты Гриммджо уже разглядывал обнаженного Улькиорру. Он сам не совсем понимал, но это зрелище казалось ему абсолютно неправильным. Он не ожидал, что Улькиорра так спокойно сдастся. Неужели он и вправду столь легко позволит делать с собой все что угодно? Светловолосый арранкар почувствовал, как в нем закипает ярость. В мгновение ока он оказался рядом с Улькиоррой и повалил его на холодный каменный пол, усевшись сверху. Тот даже не думал сопротивляться, открыто глядя в горящие глаза над ним.
Гриммджо зло хмыкнул. Стиснув сильными пальцами челюсть, он заставил его разжать зубы, чтобы тут же впиться губами и просунуть свой язык вглубь, исследуя жаркий влажный рот. Поймав его язык своими губами, Гриммджо начал слегка посасывать и покусывать его. Он так долго мечтал об этом, что на мгновение забыл даже о лисьей морде, наблюдающей за ними.
Освободив язык Улькиорры, он облизал его припухшие от грубого поцелуя губы. Он надеялся, что после этого его раздражение уйдет, но нет, оно только возросло. Саркастично ухмыльнувшись, он положил руку на тонкую шею и слегка прижал ее.

- Всегда знал, что ты лишь маленькая похотливая сучка. Ложишься под любого на кого тебе укажут?

Если бы Улькиорра сопротивлялся, не подчинился приказу, Гриммджо бы встал на его сторону, отдал бы жизнь, защищая. Но нет. Он просто лег и раздвинул ноги.

- Нравится, когда тебя трахает кто попало?
- Нет. Мне НЕ нравится. Мне противно, мразь. Особенно потому, что это ТЫ, - ответ был произнесен обычным спокойным тоном, который на протяжении всего их знакомства бесил Гриммджо даже больше, чем постоянно отрешенный взгляд.
- О, какие он, оказывает, слова знает.. Интересно, - вставил Ичимару.
- Если завтра тебе прикажут подставить задницу кому-нибудь еще, сделаешь?

Улькиорра не ответил, но и взгляда не отвел. Гриммджо горько усмехнулся.

- Шлюха.

Но даже такого, Гриммджо хотел его как никого другого. Пусть он будет лишь одним из многих, но свой единственный шанс насладиться этим телом, раз уж душа ему недоступна, он не упустит.

- Гриммджо, - голос говорившего вырвал его из раздумий. – Подойди.

Ичимару не спеша открыл ларчик, некоторое время назад вызвавший у арранкара довольно неоднозначные ощущения. Оставив Улькиорру на полу, Гриммджо подошел к бывшему капитану третьего отряда. Мило улыбаясь, Гин извлек из коробки металлические наручники, соединенные цепью длиной примерно в 20-25 сантиметров, и передал их арранкару. Тот, повертев их в руках, вопросительно поднял глаза.

- Зачем? Он и так не сопротивляется.
- Это пока. Кто знает, что будет дальше, а начатое надо всегда доводить до конца. Делай как говорят.

Улькиорра приподнялся и опасливо прижал колени к груди, но нацепить на себя наручники все же позволил.

- Так то лучше, - удовлетворенно процедил Гин. – Я заслужил небольшую награду за свои старания, как ты думаешь, Гриммджо? Покажи мне его попку, а потом сможешь играть с ним сколько душе угодно.

Арранкар сел и притянул Улькиорру спиной к себе, расположив холлоу между своих ног. Он прислонил его к себе, спустив чуть ниже, так, что затылком тот прижимался к его груди. Подхватив согнутые в коленях ноги, Гриммджо крепко зажал его бедра и с силой рванул их в стороны. От боли в резко натянувшихся сухожилиях Улькиорра вскрикнул и ухватился за предплечье Гриммджо, впиваясь в него ногтями.

- Какая прелесть, - изрек Гин, бесстыдно осматривая широко раскинутые бедра, отлично видную в таком положении промежность и маленькое отверстие, стыдливо сжавшееся под его взглядом. – Что, уже не терпится?

Гриммджо нервно сглотнул, чуть не выпустив бедра Улькиорры, но тут же перехватил их сильнее, раздвигая до предела, что заставило Улькиорру давиться снова рвущимся наружу вскриком.

- Ладно, ладно.. – Ичимару снисходительно махнул рукой. – Теперь твоя очередь, Гриммджо. Вперед.

Но тот его уже не слушал. Отпустив одну ногу Улькиорры, он свободной рукой шарил по его телу, столь желанному и, до сих пор, такому неприступному. Уткнувшись в услужливо подставленную шею, он вылизывал нежную кожу, оставляя на ней мокрую дорожку своей слюны. Твердые пальцы безжалостно сжимали маленькие соски, поочередно выкручивая и оттягивая нежные бугорки. К удовольствию Гриммджо, зеленоглазый хоть и против своей воли, но отвечал на его ласки, издавая слабые постанывания. Он опустил руку вниз, пройдясь пальцами по впалому животу, и сжал в ладони уже набухшую от возбуждения плоть. Улькиорра еще сильнее вжался в его плечо, пытаясь заглушить собственные стоны, но через несколько минут усердной работы Гриммджо над его членом, судорожно вскрикнул и кончил ему в руку. Арранкар вытер испачканные пальцы о свои штаны и провел ладонью по его щеке. Гриммджо хотел повернуть его голову, чтобы увидеть результат своих действий на этом красивом лице, но тот упрямо вырвал свой подбородок, демонстративно отвернувшись.
Ичимару рассмеялся.

- Мне кажется, ему явно этого не достаточно. Он просто таки нарывается, чтобы его трахнули.

Гриммджо только этого и ждал. Он опрокинул его на спину, высвобождаясь из своих хакама. Только сейчас, увидев возбужденный, с налившейся головкой член арранкара, Улькиорра осознал, что его ждет. Его схватили за скованные запястья и грубо дернули их ему за голову. Тут же горячие губы властно впились ему в рот, язык облизывал изнутри его щеки, ласкал десны, небо. А в следующее мгновение Гриммджо отпрянул от него, зашипев сквозь зубы и вытирая стекавшую по подбородку алую струйку крови.

- Бог мой, да он еще и кусается… - Ичимару был явно удивлен подобным поступком, но нисколько не разочарован.

А мальчишка не так то прост…

- Ах ты.. маленькая.. дрянь! – зло процедил Гриммджо и замахнувшись, со всей силы ударил его ладонью по лицу.

От удара голова Улькиорры резко дернулась в сторону. Ему показалось, что зубы сейчас повываливаются, а радужные искорки в глазах сверкали еще минуту после полученной пощечины.
Он ответит ему за все. За устремленный на него вечно надменный взгляд, за язвительные замечания в его адрес, за свою гребаную гордыню, за все… Гриммджо еле подавил в себе огромное желание вставить ему прямо сейчас, без всякой подготовки. Он взглянул на Ичимару в поисках смазки.

- Не смотри, у меня ничего нет. Как-то не пришло в голову захватить… - Гин оперся на сложенные в замок руки. – Может, попробуешь так?

Гриммджо почувствовал, как тело под ним дрогнуло в предчувствии. Он хмыкнул и оглядел его с головы до ног, жалея, что вытер сперму об штаны, а не размазал ее по этому маленькому заду. Но он уже придумал как поступить, и поднес два пальца ко рту Улькиорры.

- Облизывай. В твоих же интересах сделать это как следует. И только попробуй укусить.

Арранкар, которого не прельщала перспектива быть взятым всухую, послушно облизал пальцы Гриммджо. Тот, убедившись, что они обильно покрыты слюной, сразу же всунул их в узкий нерастянутый вход. Улькиорра глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться, но в туже секунду Гриммджо, подхватив его под согнутые колени, заменил пальцы на член, с глухим стоном врываясь в столь желанное тело. Он задвигался, сначала осторожно, а потом яростно, вбивая себя между распахнутых бедер. Поглощенный собственными ощущениями, вскрики и стоны другого арранкара он слышал будто сквозь туман. Много ему уже не требовалось, и, наполнив Улькиорру своим семенем, он вытащил из него свой член.
После этого Ичимару в течение часа еще несколько раз подзывал его, давая указания и комментируя.
Последнего замечания арранкар даже не разобрал.
Все его внимание было сосредоточено на мягких губах, скользивших по его пылающей плоти, на губах Улькиорры, стоявшего перед ним на четвереньках с бешено жужжащим вибратором в заднице. У Гриммджо вообще больше не осталось в голове ничего, кроме желания тупо и незатейливо трахать его в рот. Чувствуя, что уже на грани, арранкар грубо потянул за черные волосы, заставляя забрать глубже. Улькиорра поперхнулся и поднял на него глаза. Абсолютно пустые. Ни боли, ни наслаждения, ни мольбы о пощаде. Только безразличие. Сколько еще ему нужно, чтобы показать наконец свои чувства? Гриммджо хотел увидеть их больше всего на свете, в обмен на отражение хоть какой-то эмоции в этих глазах он готов был отдать все что угодно.
Зато Ичимару ясно видел, что происходит сейчас с Улькиоррой. Удержать чувства внутри было все сложнее, но он знал, что рано или поздно они заявят о себе. Гин уже проходил это раньше, он сумел добиться того, чего сейчас так упорно добивался Гриммджо. Сломать ТАКИХ проще простого, достаточно сорвать маску, которой они прикрываются. Сложно потом быть опорой, которая не даст провалиться в бездну. Гин не смог. А у этих еще может получиться, если Гриммджо не повторит его ошибок. Ичимару почувствовал, как сам возбуждается, но сразу же подавил возрастающее желание, вызванное ненужными ему воспоминаниями. Он оставил все позади, а все, что осталось в прошлом… уже неважно. Гин переключился на настоящее.
Гриммджо уже кончил в рот Улькиорры, бессильно уронившего голову между вытянутых по полу рук, и сейчас вынимал из его попки вибратор. Ичимару самодовольно улыбнулся – он знал, что наручники пригодятся, если бы не они, запихнуть ему эту штуку оказалось бы гораздо сложнее… Гин прокрутил в голове события последних двух часов. В общей сложности, Улькиорра кончил уже четыре раза. Сунув руку в ларец, он вынул последний остававшийся там предмет. Всего лишь малая часть воспоминаний, от которых он так и не смог избавиться. Единственная вещь, которую он взял с собой в Уэко Мундо на память о НЕМ.

- Гриммджо.

Услышав свое имя, арранкар обернулся и только благодаря своей отменной реакции поймал брошенный ему предмет. Он разжал кулак. На его ладони лежал миниатюрный серебряный колокольчик, прикрепленный посередине тонкой красной веревочки. Для чего это предназначалось, объяснять не требовалось. Он с сомнением посмотрел на Улькиорру, жадно хватающего ртом воздух, потом на Гина.

- Ичимару-сан, может хват..
- Я же сказал, начатое надо доводить до конца.

Гриммджо, вздохнув, просунул руку под живот арранкара и перевернул его на спину. Он вытер ладонью перепачканные белой вязкой жидкостью губы Улькиорры, мягко отвел с лица слипшиеся от пота и попавшей на них спермы волосы, ласково погладил щеку, на которой теперь расплывалась бордовая ссадина от его удара. Гриммджо недовольно сдвинул брови. Он не мог так сильно.. Может, ногтем задел? Его злость давно испарилась, теперь он жалел, что не сдержался. Он был не прав, но сейчас уже ничего не изменить. Он наклонился и нежно прикоснулся к ране губами, прежде чем взять в руку член измученного арранкара. Он закрепил колокольчик прямо над головкой, и обмотал веревку по всей длине, затянув узел на основании полувозбужденного органа. Когда он встанет полностью, наверное будет очень больно. Потемневшие от страсти изумрудные глаза вспыхнули от новой волны острых ощущений, а их обладатель вздрогнул, почувствовав, что новая пытка не сулит ничего хорошего. Слабый протест был проигнорирован, и Гриммджо без особых усилий поставил его на четвереньки, пригнув головой к полу. Он сел позади него и коснулся пальцем покрасневшего, растянутого после нескольких соитий входа. Улькиорра только приглушенно взвизгнул. Он столько кричал сегодня, что голос уже отказывался повиноваться, издавая лишь еле слышные хриплые звуки. Он больше не мог этого выносить. Гриммджо, ублюдок! Чего он добивается, измываясь над ним подобным образом? Унизил, втоптал в грязь… Сколько еще он будет мучить его? Улькиорра почувствовал, что снова возбуждается, уже в который раз за этот вечер. Его тело, не слушая голоса разума, отвечало на малейшее прикосновение. Он ощутил движение сзади – синеволосый выпустил скопившуюся во рту слюну на его раздраженное отверстие и размазал ее языком. Холлоу зажмурился и изо всех сил стиснул зубы, но сдавленный стон все равно достиг ушей Гриммджо. Он сложил ноги по-турецки и, повернув Улькиорру лицом к себе, усадил его на свой член. Затем он немного приподнял его и, поддерживая за ягодицы, добавил в узкий поход валявшийся рядом вибратор. Улькиорра дрогнул и замер, в следующее же мгновение срываясь на крик, перешедший в протяжный вой. Он ткнулся в плечо Гриммджо, отчаянно всхлипывая. Тот закинул скованные запястья себе за шею, привлекая дрожащее от боли тело ближе.

- Прости... прости меня... Я… не хотел. Не ТАК.. прости… - Гриммджо начал двигаться, и холлоу у него на коленях снова вскрикнул, дыша глубоко и часто. – Потерпи... еще немного..

Веревки больно врезаются в отвердевший член. Улькиорра подпрыгивает, извиваясь, в надежде получить удовлетворение, но пережатое основание не дает кончить. Колокольчик мерно позвякивает между их телами при каждом толчке. Он уже не знает, хорошо ему или плохо, в голове все перепуталось, перед глазами пелена, застилающая взор. А в сознании крутится только одна мысль – не отпускай…

- Пожалуйста… Пожалуйста…

Еле слышный, умоляющий шепот у самого уха почему-то отозвался резкой болью в груди. Гриммджо опустил руку вниз и потянул узел, развязывая веревку и высвобождая перенапряженную плоть. Почти сразу же последовал громкий вскрик, и арранкар почувствовал на своем животе что-то теплое и липкое. Вынув из опустошенного тела вибратор и, прижавшись к искусанным губам своими, он тоже кончил и осторожно вышел, опуская все еще жавшегося к нему Улькиорру на пол. Он ласково провел по черным растрепавшимся волосам и подобрал безвольно лежащие запястья. Кое-где под железными кругами кожа была содрана до крови. Он просительно посмотрел на Ичимару.

- Вы… позволите?

Гин пожал плечами и презрительно хмыкнул.

- Да забирай, - бывший капитан поднялся со стула и направился к выходу, бросив последний взгляд на тускло поблескивающий на полу колокольчик.

Гриммджо подобрал ключи, брошенные ему Гином, и, расстегнув наручники, обернулся в поисках одежды. Обнаружив взглядом хакама, он двинулся было к ним, когда почувствовал прикосновение холодной ладони к своей лодыжке.

- Не.. уходи. Не хочу… один… сейчас… Не уходи…

Гриммджо подавил подступающий к горлу комок. Он мягко убрал его руку, проигнорировав еле слышный мучительный выдох, и отошел в сторону. Улькиорра закрыл глаза. Ему стало страшно. Что, если он больше не нужен? Теперь, когда он принадлежит ЕМУ, он уже не нужен? Полностью опустошенный, он необыкновенно остро чувствовал кожей ледяной каменный пол Лас Ночес. Больно. И холодно. Ему показалось, что его приподнимают. Арранкар приоткрыл словно налитые свинцом веки. Гриммджо… Он закутал его в плащ и поднял на руки, прижимая как можно плотнее к своей горячей груди его дрожащее тело.

- Я не уйду.

Это было последнее, что услышал Улькиорра, перед тем как провалиться в спокойную пустоту счастливого сна.

@темы: "Яой", "Гриммджо/Улькиорра", "NC-17"

---

Красота

Название: Игры победителей.
Автор: Айзен_Соуске
Бета:Shiera
Герои: Гриммджо/Улькиорра, упоминаются Барраган, Халлибал, Айзен, Финдор.
Написано по этой заявке: Улькиорра по каким-то причинам (на усмотрение автора) теряет место в Эспаде, и Гриммджо делает его своим фрасьоном. UST со стороны Шестого, принуждение к сексу.


Гриммджо вернулся ночью - пахнущий кровью и пустыней, он молча вошел в комнату, где лежал на матрасе раненый арранкар и присел по-турецки рядом с футоном, не отрывая от бывшего Куатро ярких бирюзовых глаз.
- Болит? - ровно поинтересовался он, имея в виду сломанный позвоночник
- Нет.
Улькиорра всегда отвечал так, не допуская слабости на словах. В реальности же он до сих пор не мог встать, и довольствовался тем, что Гриммджо иногда носил его на руках, когда у него было настроение. Когда настроения не было, он его бил. Бывало по-разному, поэтому бывший, отбракованный Куатро, чувствовал себя совершенно зависимым от воли переменчивого Сексты.

Это произошло во время битвы над Каракурой, когда, избавившись от всех, кто представлял угрозу Лас Ночес, он принял решение принять участие в событиях на грунте. Однако, измотанной битвой Куатро плохо держал удар против капитанов Готея – в конце концов он со сломанным позвоночником рухнул на обломки лже-Каракуры. Оттуда арранкар и наблюдал за тем, как ками Уэко Мундо создал вожделенный Ключ и ушел в измерение Короля, прихватив Гина и Тоусена и оставив на произвол судьбы Эспаду. Улькиорра никогда не питал иллюзий по поводу того, что будет с десяткой Сильных, если Айзен победит, и все же предательство отозвалось глухой болью в груди.
Первую тройку спасло только то, что уцелевшие шинигами и вайзарды бросились вслед за Айзеном. Когда Барраган принял решение отступать обратно в Уэко Мундо, Халлибел подобрала среди руин недобитого Куатро.

Ему оставили четверку. Гриммджо сказал, что ему нравится этот символ бывшей силы, что это придает его добыче особенный статус. Иногда Улькиорра ловил себя на мысли, что думает, сколько еще пройдет времени, пока кошаку этот символ не покажется претензией на его собственное могущество.
Отбросив одеяло, Гриммджо лениво провел по впалой груди кромкой когтя – он так и не удосужился выйти из релиза, входя в свои покои. После охоты, особенно кровопролитной, зверь не сразу отказывался покидать его сознание. Задумчиво лизнул коготь, словно оценивая кровь на вкус. Он знал, что Куатро больно - потому что иногда забывал дать ему на ночь обезболивающе, а когда приходил утром, нижняя губа Улькиорры неизменно было прокушена насквозь.
- Ну, это хорошо, что тебе не больно. Я тебе жратву принес,- он поднял над головой Улькиорры извивающегося мелкого пустого, прекрасно понимая, что тот не в силах до него дотянуться.
Грудная клетка продолжала двигаться в ритме дыхания - Куатро мучила такая боль, что более слабые сигналы вроде пореза мозг просто не воспринимал. Но голод был очень острым, возможно регенерация, наконец, начала просыпаться, а может, дело было в том, что его забывали кормить, тогда как сам охотиться он не мог. Или нет…Гриммджо устраивал ему охоту, однажды выпустив пустого с переломанными лапками в комнате, и предложив Куатро поймать его до того, как тот выползет за дверь. Его развлекал вид нелепо ползающего по полу голодного арранкара. Шиффер же тогда так и не успел, и остался голодным. Потому теперь он с удвоенной силой повернулся, вытягивая руку, насколько мог. В глазах потемнело.
Гриммджо, словно забавляясь, вздернул руку еще выше, так, чтобы Куатро гарантированно не мог дотянуться, а потом демонстративно откусил кусок и, медленно разжевывая, смакуя, проглотил.
- Значит, ты думаешь, что я должен тебе это просто отдать, да? Я охотился для тебя, принес тебе пожрать, а ты, зверушка, не считаешь даже нужным сказать мне спасибо, так?- он выпрямился и с силой наступил на руку - ту самую, которая безрезультатно тянулась за добычей.
Он слышал, как сглотнул Улькиорра, когда Секста откусил кусочек Пустого. Еще меньше обеда - итак небогатого, а ведь для регенерации ему требовалось есть, много есть, гораздо больше, чем обычно - а со скудным рационом он едва ли мог рассчитывать на какое-либо выздоровление. Иногда ему казалось, что Гриммджо знает это, и специально держит его впроголодь, чтобы подольше поиграть с раненной добычей. Это читалось в его глазах - радостное воодушевление кота, нашедшего увлекательную игрушку по вкусу. По вкусу... да, его вкус видимо также нравился Гриммджо. Хотя в тот день его покормили лучше - Секста был в некотором роде эстетичен.
- Что я должен сделать? - низкий глухой голос, как угроза, но оба знают: констатация факта, просто вопрос. Куатро уже достаточно знаком с системой, чтобы не тратить время на проволочки. Сексту же устраивает его прямота. Так даже интереснее.
Вместо ответа Гриммджо откусил еще один кусок, достаточно порядочный, подержал его немного в пасти, потом принялся прожевывать, медленно, тщательно, хотя обычно глотал сразу - он и этого Пустого способен был захавать в одно мгновение. Потом опустился на колени перед Шиффером, раскрыл ему рот и бесцеремонно прильнул к черным губам, давая возможность забрать у него еду.
Улькиорра приподнял голову, перехватив кусочек Пустого, оставленный для него Секстой, отрывая его от того, что тот уже съел или просто удерживал зубами, не давая возможности получить еду так уж просто. Он был достаточно умен, чтобы не пытаться забрать еду изо рта Джагерджака. Зубы Гриммджо были остры, а язык восстанавливался бы очень долго.
Секста разжал зубы и протолкнул еду в рот Куатро, после чего медленно встал, не переставая улыбаться и засунув руки в карманы хакама - увлеченный едой Шиффер даже не заметил, как тот вышел из релиза.
- Ты что и впрямь не понимаешь, что ты должен был сделать?- почти мягко спросил он.
Улькиорра не особо беспокоился данным вопросом. У него была еда, и если раньше он рассмеялся бы в лицо тому, кто предложил бы ему есть чужую еду из чужого рта, грязную уже этим фактом - он бы не поверил. А тут смотри ж ты, ел, потому что он хотел жить. Очень хотел жить, будучи спасенным по нелепой случайности, он не хотел допустить ошибку. Вот и сейчас он просто жевал, спешно, чтобы добычу не успели забрать. Лишь проглотив все, качнул головой.
- Нет, не знал, - в голосе слышалась глухая злоба.
Его пнули под ребра – сильно, но беззлобно.
- Это потому что ты, зверушка, не владеешь тайной великого волшебного слова,- кошак намерено делал паузы и во время каждой паузы сапог обрушивался на ребра Шиффера. Он избивал его несколько минут, после чего присел у изголовья фотона и поднял голову Улькиорры за волосы,- в приличном обществе, Куатро, принято говорить "спасибо" и "пожалуйста". На какой части твоего тела мне вырезать эти слова, чтобы ты их запомнил?
"Куатро".
Почему-то из всего потока слов он услышал именно это. Его номер. Все же Гриммджо знает, кто он, осознает его уровень, его потенциал. Не просто так... по крайней мере, так надеялся Улькиорра.
- Пожалуйста, Гриммджо, - слова вышли раздельными, он чувствовал, как на губах выступила кровь. Неужели что-то сломал? Так он никогда не регенерирует позвоночник. Какая досада, что регенерация носила спонтанный характер, вылечивая те повреждения, которые считала нужными. И каждый раз после побоев первыми лечились их последствия. А не чертов позвоночник, с которым организм, кажется, начал свыкаться.
- А второе слово ты, значит, не выучил, зверушка,- его снова пнули, на этот раз довольно сильно. Гриммджо пару минут о чем-то размышлял, а потом вышел в другую комнату и принес кисточку для каллиграфии.
- Я сейчас пойду спать, а ты напиши это слово на дальней стенке раз… - он задумался, - да раз сто, наверное, хватит. Потом можешь дрыхнуть. Да и это тебе не понадобиться,- из-под него выдернули футон.
- Гриммджо... - он перевернулся на живот, привставая на локтях, чтобы видеть Джагерджака. Пол был холодный, вместе с футоном исчезло и простенькое покрывало, которое неплохо спасало от холода, если подтянуть непослушные колени к груди - руками, иначе он не мог - и укрыться с головой. Тогда были шансы сохранить тепло. Или если с ним заваливался Секста. Он почти любил эти ночи - было тепло и сухо, и хотя все еще трудно было смирить собственную гордость, он все же осознавал, что в эти ночи, по крайней мере, высыпался.
- Я умру от холода.
Он надеялся, что его слова дойдут до Гриммджо.
- Значит, умрешь, - пожал плечами Секста, - на твоем месте я бы задал другой вопрос - а чем ты будешь писать? Ну, так я тебе обеспечу чернила, - он снова приподнял голову Улькиорры и двумя ударами разбил ему губу. Потом подтолкнул к стене.
- Давай трудись, зверушка. Справишься - жрать дам. Может быть, - он с грохотом захлопнул дверь в свою спальню. Правда, парой минут спустя она открылась, и в Куатро полетела куртка кошака – видимо, он еще не готов был расстаться с новой игрушкой
Он пополз за курткой. Осторожно, стараясь как можно меньше травмировать позвоночник, подполз достаточно, чтобы подцепить ткань кончиками пальцев и подтянуть к себе. Одел ее - безнадежно большую, можно сказать огромную, безразмерную, но теплую. И пополз дальше, за оставленной кисточкой. Зажав ее в зубах, направился дальше, к стене. Ему пришлось дважды отдыхать перед тем, как он добрался до стенки, уперевшись в нее рукой, чтобы знать, что она действительно там. Отдышавшись, ткнул кисточкой в ручеек крови на подбородке.

Шесть мазков. Простой иероглиф. Еще один - его брат близнец. И еще. Целая семья одинаковых братишек множится на стене. Когда их будет ровно сто, можно будет отползти в угол, куда не задувает ветер, и поспать. Какая большая семья. Почти как нумеросы. Их тоже было 99. Каждому сказать спасибо. За то, что он здесь. За то, что он больше не в Эспаде, выброшенный, будто мусор. Отвратительно. Не думать об этом. Не сейчас. Интересно, кто теперь Четвертый? Если Гриммджо не говорил, то выходит пока никто? Значит, у него есть шанс? И четверка еще при нем. Он вернется. Сейчас, только прикроет глаза, соберется с силами и допишет эту семью братьев-слов...
***

***
Утром Гриммджо нашел его у стены, мелко дрожащего в полузабытьи с кисточкой в руках, так и не дорисовавшего 89-ый иероглиф.
- Вот хрень, а…- Гриммджо был недоволен. Смерть зверушки не входила в его планы. Ситуация складывалась двусмысленная - Айзен победил и отбыл править своим королевством, оставив Эспаду в Лас Ночес - на троне теперь сидел Барриган, и именно ему принадлежал приказ избавиться от Куатро. Вернее, все-таки бывшего Куатро, потому что Четвертым теперь был Финдор Карас. Этот тип раздражал Шестого куда больше чем Люппи и, кажется, в Эспаде у него были коллеги по этой эмоции, но спорить с новым Владыкой никто не решался.
Гриммджо был уверен, что Айзен не вернется в Уэко никогда, и уж точно не будет интересоваться судьбой глупого арранкара, который за каким то хреном сунулся тогда в Каракуру. И все же...и все же пантера нервничал. Это был даже не страх перед Айзеном, а какое-то другое чувство, то, которое и заставило его забрать беспомощного Улькиорру к себе во фракцию – хотя какая из калеки фракция, смех один.
- Эй, - он перевернул Шиффера носком сапога. - А ну живо очнулся. Устроил тут театр.
Голова перекатилась на сторону, но кисточка осталась в руках, арранкар сжимал ее как нечто важное. Пальцы зашевелились, рисуя в воздухе иероглиф - с середины, будто уже не имело значения, как именно рисовать, что писать, картинка потеряла смысл, просто набор мазков.
- Тряпка ты, Шиффер,- проворчал Гриммджо слегка разочарованно,- что уже все да?
Он осторожно сгреб на руки хрупкое тело и понес его в свою спальню, постоял несколько минут в растерянности. На кровать его, что ли? Нет, много чести. Подумав, сгрузил Улькиорру на футон, вытащил из шкафа ватное одеяло, тяжелое как долг перед Эспадой, но зато теплое, и завернул в него Улькиорру.
- Вот потому-то тебя Айзен и бросил, Шиффер. Всех нас бросил... Кто мы для него? Мусор.
Вытащить из онемевших пальцев кисточку, просунуть под голову подушку, развести огонь в камине… Вот ведь блин....
- Я... не мусор, - шепнул Улькиорра одними губами, невольно кутаясь в куртку - белые пальцы под одеялом добрались до краев одежды, стягивая их вместе - таким образом, он надеялся сохранить нежданное тепло, которое - как ему казалось - было вызвано исключительно одеждой. Было трудно дышать, что-то навалилось сверху. Что-то теплое. Гриммджо? Уже? Черт... Почему он никогда не дает ему времени...
- Ага, конечно, и ты не мусор, и я не мусор, никто не мусор, только вот с какого-то хрена мы застряли все в этой дыре под предводительством психа, - Гриммджо завалился на кровать, отметив, что Улькиорра очнулся. Живучий, зараза... Он был невероятно зол на Айзена - может, поэтому и решил выместить ярость на его фаворите, - и вообще, поговори мне тут. Ты даже не мусор, Шиффер. Ты мусорова подстилка.
- Я голоден, - вместо ответа произнес Улькиорра. У него сводило живот от голода, казалось, по венам разливается огонь, пробужденный жидкой риетсу. От нее организм просыпался, и как выздоравливающий больной, немедленно нуждался в пище.
-Да? – Секста лениво повернул голову, - И что надо сказать? Учу тебя, учу, и все без толку, Шиффер.
- Пожалуйста, Гриммджо, - заученно произнесли черные губы. Они кривились в едва сдерживаемом презрении.
- Не верю. Не искренне,- покачал головой Секста. - Я не хочу, чтобы ты повторял за мной, как попугай. Я хочу, чтобы ты уяснил для себя, кто теперь твой хозяин. Поэтому побольше чувства.
- Пожалуйста, Гриммджо, мне нужна еда, - произнес Улькиорра, вкладывая в голос всю искренность - относившуюся, правда, больше ко второй части фразы, но с тем голодом, что терзал его, искренности хватило бы и на все предложение.
- Мммм... - он поднялся с кровати и обошел вокруг футона, казалось, разговаривая сам с собой, а не с Шиффером, - вроде бы достаточно искренне... а с другой стороны вроде бы и нет. Я пойду, погуляю и подумаю, а ты пока никуда не уходи, - он вышел в коридор
- Секста! - крикнул ему вслед Улькиорра, стараясь выпутаться из-под одеяла, но безнадежно придавленный его весом.
Ему никто не ответил - скорее всего, Гриммджо и в самом деле пошел прогуляться по пустыне. По своему опыту Улькиорра знал, что такие прогулки могут длиться и час, и два, и три. Закрыв глаза, Улькиорра откинулся на футон.
Секста вернулся через полтора часа, таща на плече довольно крупную тварь - морда в крови, бирюзовые глаза блестят от азарта охоты. Сбросив ее на пол, уложил голову арранкара на колени. Когти (снова релиз) оторвали от Пустого кусок плоти - предусмотрительно маленький.
Улькиорра впился в него зубами, спешно жуя, не открывая глаз - это было совершенно не нужно, достаточно ощущать, наконец, чужое риетсу, разливающееся по венам, так что все тело приятно вздрагивает. Он глухо урчал, глотая куски, пока первое угощение не подошло к концу.
- Спасибо... Гриммджо
- Зверушке следует обращаться ко мне по другому,- на этот раз это не ударили, просто не отдали второй кусок, а только повели перед носом дав ощутить аромат,- угадай?
Улькиорра глухо зарычал. Его нервы были на пределе, еда была слишком близко, так хотелось впиться в нее зубами, что он вскинул голову, тут же, впрочем, уронив ее обратно.
- Гриммджо... прошу тебя.
- Я смотрю, ты не понимаешь когда с тобой по-хорошему, - ему все же отдали кусок - может потому что Гриммджо знал, что ему этого все равно не хватит, чтобы наесться, - не Гриммджо.
- Секста, - проурчал Улькиорра, перебирая имена, попутно дожевывая кусок. На один зуб, ему нужно было больше, гораздо больше...
- Мимо, - на этот раз еды он не получил – Шестой предпочел полакомиться пустым сам, - советую думать быстрее, а то тебе ничего не достанется, - промычал он с набитым ртом.
- Король? - это было глупо, но очень в стиле Сексты. Претенциозно называть себя Королем, когда власть сменилась, а ты так и не стал им. Но самомнение Джагерджака...
- Ввоооот,- ему протянули очередной кусок пустого, пальцы зарылись в его волосы - сильно, но достаточно осторожно, что в понимании Гриммджо вполне могло быть даже и лаской. - Смотри-ка, угадал.
Шиффер дернулся, едва не вырвав себе волосы, которые удерживал Секста, когда потянулся за новым куском - и вот уже аппетитно урчал им, издавая тонкие тихие писки, высший признак удовольствия. Король? Пусть будет король. Глупый самодур и мусор.
Гриммджо кормил его ровно настолько, чтобы отступил первый голод, но не до такой степени чтобы Улькиорра насытился - он постоянно держал его полуголодным. В какой-то момент рука в волосах дернулась, заставив Шиффера открыть глаза.
- Презираешь меня, да? Даже сейчас, когда в Лас Ночес нет более жалкого создания, чем ты – все равно презираешь. А ведь если бы не я, ты бы сейчас в лаборатории Октавы обретался – распиханный по пробиркам.
- Но тебе ведь нравится... возиться с игрушкой Ками... Король? - Улькиорра смотрел ему прямо в глаза, и Гриммджо не заметил, что он между тем решил стащить еще один кусок, и сообразил это, лишь когда тот оторвал половину от тушки Пустого, сунув в рот и проглотив, практически не жуя.
- Еще как, - промурлыкал Гриммджо, заваливая Улькиорру на футон,- я тебе даже покажу, как сильно мне нравится, Шиффер.
Одним движением он разорвал ночную рубашку Куатро и, перевернув его на живот, грубо развел ноги.
- Особенно когда ты визжишь, как попавшая в силок летучая мышь. Мне это безумно нравится - и пока ты жив, ты будешь доставлять мне удовольствие таким образом,- он начал его трахать еще до того, как закончил эту фразу.
Куатро запищал, царапая его руки, которыми он пытался удержать его на месте. Было больно, его словно решили насадить на кол, но он привык к этой боли. Привык до того, что ему было тошно от осознания, что все это уже не трогает его как прежде. В груди поднималась глухая ярость - но раз за разом не находя выхода, отступала.
Он учился приспосабливаться. Искать варианты. Вот и сейчас, протянув руку, он оторвал еще один кусок от тушки и засунул в рот, спешно пережевывая. Это было сложно, не подавиться от своих же вскриков, но он знал, что так надо. Что ему нужна еда, или вскоре снова вернется боль. Ему уже два дня не давали таблетки. Скоро станет совсем плохо. И потому нужно выбираться отсюда. Нужно встать на ноги. А для этого нужно есть. И он ел, давясь и глотая без разбору, забрызгивая лицо кровью дичи, и не тратя время, даже чтобы облизать ее.
В какой-то момент раздался глухой смех Гриммджо – казалось, его откровенно забавляло происходящее. Логичный Куатро так и не мог понять, почему в одних случаях Гриммджо сурово наказывал, а в других - смеялся как сейчас и даже был нежен с ним - законам логики поведение Шестого не подчинялось. Вот и сейчас, он сбавил ритм и любил Шиффера медленно и почти осторожно. А, кончив, даже вытер кровь с губ Улькиорры - от туши Пустого к тому времени почти ничего не осталось.
- Ильфорте жаловался, что я после секса пожрать люблю, а некоторые так прям в процессе,- усмехнулся он и пошел в ванную
Куатро опустил голову на подушку. Сегодня ему повезло, он смог поесть, и Гриммджо был нежен с ним. А значит... значит, сегодня был хороший день. Да. Только так. Он повернулся на бок, подвинув колени к груди, заворачиваясь в остатки своей рубашки. Ему неоднократно приходила мысль спать голым, какая разница - все равно его одежду то и дело рвут. И все же он находил в себе силу переодеться, тем более что Секста раз за разом находил замену его порванным вещам. Видимо, разорвать ночнушку было для него чем-то вроде обязательного ритуала. Интересно, сколько шмотья он перевел на Ильфорте...
***
Улькиорра проснулся среди ночи. Болезненное забытье больше не спасало его от начинавшейся агонии. Позвоночник горел, в него словно втыкали иглы, и Шиффер еще некоторое время лежал, прежде чем осторожно повернуться на спину. Так стало еще хуже. Он перевернулся на живот, на бок, завертелся на постели, стараясь унять нараставшую боль, пока, прикусив губу, не начал ритмично стучать затылком об пол, что-то среднее между нервной реакцией и попыткой вырубить себя.
-Эй, - раздался недовольный сонный голос Гриммджо. Секста, как ни странно, никогда не получал в бою серьезных ранений - не считая отрубленной Тоусеном руки, поэтому боль Улькиорры не воспринималась им как нечто серьезное, - чего расшумелся там? Спи спокойно. Поел, потрахался, чего тебе еще?
- Мне больно, - голос звучал глухо, скрипуче, как несмазанный механизм. К нему вскоре добавились скребущие звуки ногтей по полу.
- Смотреть на тебя противно, - пробормотал Секста, хотя не видел Улькиорру в темноте спальни, только слышал его голос и еще какие-то звуки,- ну, подушку погрызи. Я спать хочу.
Стук ударов затылком об пол усилился, к нему добавились стоны - какие-то утробные, рождавшиеся не в горле, а казалось в самой его сути, там, где разгорался пожар боли.
- Пожалуйста, Король...
- Что, пожалуйста? Я-то что сделаю? - опять резкий недовольный голос - все попытки Гриммджо уйти обратно в сон были прерваны
- Таблетки. Мне они нужны. Сейчас, Секста, - сознание путалось, он едва произносил слова, то и дело выгибаясь и скребя пол скрюченными пальцами.
- Таблетки? Поезд уехал, до утра теперь терпи, - Гриммджо недовольно заворочался в постели - одеваться и тащиться через весь дворец к Октаве жутко не хотелось. Кроме того, Эспаде категорически запрещалось покидать свои покои ночью – нововведение ставшего крайне подозрительным Баррагана. Нарушители комендантского часа автоматически причислялись к заговорщикам и жестоко карались.
- Нет... - он выгнулся так, что завалился на бок. Отдаленно мелькнула мысль, что этой агонией он сильно отодвинул выздоровление, раздвигая начавший было срастаться позвоночник. Но сейчас он едва ли мог что-то с этим поделать.
- Ну, ничем помочь не могу, таблеток у меня все равно нет. Кончились,- Гриммджо перевернулся на спину, прислушиваясь к копошению на полу. Через несколько минут шорох стих, и Секста даже решил, что может заснуть. Он прикрыл глаза и задремал, когда на его плече неожиданно цепко сомкнулась холодная как лед рука.
- Помоги мне, - шепнули из темноты. Повернувшись, он увидел Шиффера, невесть каким образом подтянувшегося на кровать. Одна рука вцепилась в простынь, вторая - в плечо Короля.
Джагерджак даже вздрогнул Шиффер с его зелеными глазами, сияющими из темноты, смотрелся как какой-то адский демон.
- Что так больно, что ли? - недовольно спросил он. - Вроде не визжишь - я вон, когда Тоусен руку отрубил, и то орал благим матом, не сразу, правда, потом. Хорош тут театр устраивать, спать ложись. Думаешь, если я простил тебе эту выходку с Пустым, то теперь все можно?
- Помоги мне... - кажется, Улькиорра уже не соображал, что говорит, не слышал ответов, рука впилась в плечо до синяков, а следующая судорога едва не сбросила его с кровати.
- Утром к Заэлю схожу,- пообещал Гриммджо, отпихнув его от себя,- а если не заткнешься, так не пойду вообще.
Улькиорра отпустил его руку и упал с кровати. Замер в изломанной ненормальной позе - не чувствуя, что ему неудобно. Он вообще больше ничего не чувствовал, кроме боли, и не знал, когда именно начал раздирать кожу на груди. Он бы разорвал себя, если бы мог, боль была так сильна, что он ненавидел свое тело. Вой раздался неожиданно. Глубокий, низкий, словно где-то в пустыне. Он не сразу понял, что эти звуки издает его горло, а когда понял - уткнулся лицом в подушку. Гриммджо сказал, что не принесет таблетки, если он будет мешать. Перебирая руками, он пополз прочь из комнаты.
- Шиффер, блин! - Гриммджо понял, что Улькиорра куда-то намылился, когда тот уже был у дверей, - это ты чего? Ты это зачем?
Он одним прыжком оказался рядом, поднимая Улькиорру на руки и укладывая на собственную кровать. Он только сейчас начал понимать, что Улькиорра не притворяется.
Глаза Куатро закатились, из горла вырывались хрипы с каждым вдохом, какие бывают, когда стараешься сдержать крик так сильно, что горло перехватывает от напряжения. Он завалился на бок, снова начиная крутиться, а затем прикусил запястье, прокусывая кожу, мышцы, выдирая из руки кусок мяса и обрызгивая кровью Гриммджо, себя, все вокруг. Он едва ли понимал, что делает, все, чего он хотел, пределом его мечтаний было, чтобы боль прекратилась.
-Черт,- Гриммджо потянулся за своими хакама - все-таки нагишом шастать в лабораторию к Заэлю не следовало - и тут из кармана что-то выкатилось. Банка с таблетками. Пустая. Или нет, на дне что-то было.
Шиффер едва не откусил ему пальцы, пока тот пытался разжать ему зубы и сунуть таблетку в рот. Облегчение наступило быстро, лекарство пронеслось по взбудораженному организму, и вот он смог, наконец, лечь на спину и сделать вдох. Боль еще была - но меньше, много меньше, чем раньше.
- Еще надо?- Гриммджо склонился над Улькиоррой, шепча ему в самое ухо - он уже настроился идти в лабораторию и вытаскивать Заэля из кровати или отрывать от эксперимента, но бросать Шиффера в таком состоянии ...боялся? Да боялся, хотя спокойно бросал его и замерзающего и голодного.
- Да, - слово сорвалось с губ сразу, как только к нему вернулся голос. Он хотел, чтобы боль ушла совсем. Это будет так чудесно. Он заснет впервые за долгие два дня. Как хорошо...
Гриммджо еще никогда не приходилось бегать так быстро. Он вернулся через две минуты с таблетками и какой-то микстурой - он вложил в рот Улькиорры сразу две капсулы и заставил запить жидкостью из бутылки.
- Октава сказал, так быстрее полегчает,- прошептал он, поглаживая Улькиорру по волосам - ученый встретил его изумлением, относившимся в основном к тому, что бывший Куатро был все еще жив и нуждался в лекарствах.
- Спасибо... Король... - шепнул едва слышно. Боль отпускала, и он проваливался в сон, прижимая к себе руку, принесшую лекарство. Ту, что помогла ему. В полубреду наступившего облегчения поглаживал пальцы, прижав их к своей щеке и то и дело касаясь губами.
- Пожалуйста - проворчал Секста , забираясь на кровать и осторожно натягивая на них обоих одеяло. Уткнулся в его волосы, подумав о том, что это чудовищно несправедливо - что самый преданный Айзену арранкар в итоге страдал больше всех остальных,- эх и чего тебя понесло тогда в Каракуру? Ками своего ублюдочного спасал, а он с тобой вот так вот.
- Я оказался недостаточно силен, чтобы победить. Поэтому в сложившейся ситуации я склонен винить, прежде всего, себя. Все просто, Король,- полусонно прошептал Куатро.
- И ты не ненавидишь его - после всего того, что он сделал? - недоверчиво переспросил Гриммджо, поглаживая Улькиорру по плечам и спине,- он тебя бросил. Ладно, нас - но тебя.
Улькиорра качнул головой. Просто и естественно, словно его спросили о само собой разумеющихся вещах.
- Видимо, я был недостаточно хорош.
- Ты веришь в то, что когда-нибудь он вернется? - Гриммджо перевернулся на спину, притянув Шиффера к себе на грудь - он хотел видеть его лицо.
- Да, - коротко шепнул Куатро. В этом была его суть. Он всегда ждал Ками. Когда Барраган занял трон, к нему приходил Финдор: Куатро сперва решил, что от него хотят избавиться, но фрассион спросил его, готов ли тот присягнуть новому Владыке. На что Куатро ответил, что Ками - один, и он придет. Финдор фыркнул что-то уничижительное, а на следующий день Гриммджо забрал его из покоев.
- Горе ты,- проворчал Секста,- верит он. Ну, раз веришь, может и вернется. Когда-нибудь,- он переходил от жестокости к нежности так резко, что это удивляло даже его самого,- ладно, давай спать. Ты устал,- обнял еще крепче, то ли показывая, кто тут хозяин, то ли желая просто согреть.
***
Когда Улькиорра проснулся, Гриммджо уже ушел на собрание Эспады – в чем смысл их проведения арранкар не понимал, едва ли Барраган намеревался воевать с Готеем. Поразмыслив на эту тему, Шиффер решил, что тот просто пытается перенять привычки Айзена-сама.
Маленький арранкар раскинулся на кровати, наблюдая, как всходит искусственное солнце Лас Ночес, как медленно ползет по полу неровное пятно солнечного света.
По поврежденному позвоночнику разливалось знакомое, предшествующее регенерации тепло. Может, помогли таблетки Заэля, может, тот пустой, а может то, что эту ночь Секста впервые не насиловал его, а просто согревал своим телом.
Он расслабленно вздохнул, делая осторожные попытки пошевелить ногами. Тех, кто считал себя победителями, в ближайшее время ожидал большой сюрприз.

@темы: "Яой", "Гриммджо/Улькиорра"

---

Ну должна же я хоть что-то написать....

Уже который месяц пинаю себя, что нужно пробежаться по любимым пейрингам и нарисовать несколько картинок. Но пар много, а времени и инициативы мало, так что пока возьму на заметку:

1. Гриммджо/Улькиорра - в процессе
2. Синдзи/Хиори
3. Исида/Нему - в процессе
4. Урахара/Йоруичи
5. Старрк/Харрибель
6. Джио Вега/Сой Фон
7. Ннойтора/Неллиель - готово
8. Ичиго/Рукия
9. Ичиго/Орихиме - в процессе
10. Ичиго/Хичиго - не особо интересуюсь этой парой, рисовалось для подруги - готово
11. Ренджи/Рукия
12. Зараки/Унохана - даже представить страшно
13. Гин/Рангику
14. Тоуширо/Карин - надо попробовать
15. Кого-нить с Заелем
16. Гриммджо, Йоруичи, Джио Вега, ?Мила Роза? - просто потому, что я люблю кыс

@темы: "Блич", "Личная хрень"

---

*в ремонте*

Итак, твой дух… Единства

У тебя есть дар объединять людей вместе, ты можете найти общий язык с каждым, ты добр и отзывчив, но в тоже время ты наивен, больше всего ты дорожишь любовью и дружбой…

Пройти тест

напоминает знак рыб в гороскопе. А я ведь рыбка)))

---

Death Note: Почтим память и новые персонажи

На данный момент я на 78-й главе.

Лайт всё больше и больше приближается к психу, а Рюук тихо стоит в сторонке и грызёт яблоко.

За всё это время он замочил кучу народу. Самое обидное, что среди них много каваек. Ну и конечно же тот, из-за кого я возненавидела Киру.

Четыре дня билась в истерике. Замахивалась клавой на монитор, в котором мелькали фреймы с Лайтом. Ах ты сцуко!!!! Что б тебя... Ах L... на кого ж ты нас оставил? Больше никто не будет кавайно кушать пирожнки и компактно сидеть на стуле. Мы будем помнить тебя вечно!!!!




А, кстати, деда тоже убили. Жалко тебя Ватари..


Красавица Наоми была убита ещё в начале.

Муж её ещё раньше, но мне было лень искать картинки с ним.

А Лайт всё-таки эгоист. Даже папу не пожалел.


А ещё были убиты парни из Ёцубы.



Эх Рэм... Миса не заслужила твоей жертвы.


А всё-таки хороший пейринг. Интересный, острый даже.



На смену L (хотя кто ж такое чудо сможет заменить?) пришли Mr. ШоколаДкО и Mr. Вата
Ниа, ты моя кавайка, больше похож на L. Хороший мальчик, мне он сразу понравился.



Ну и Мелло. Шоколадно-меховой мальчик. Прикольный парень, только выражения лица его не нравятся. Как будто тоже псих. Хотя... кто из нас абсолютно адекватен?


Называйте садисткой, но со шрамом он мне больше нравится.


Ещё обещали, что появиться его друг детства Мэтт. Мне он уже нравиться по одному виду.


Ну и одна сугая вещь. Мне понравилось))))))))))))

@темы: "Манга", "Тетрадь Смерти"

---

Забавная вещь

Цитаты в картинках )

Ваше имя It can ba like this...

все гадания на aeterna.ru

Нда... меня можно назвать пофигистом....

А теперь попробуем с полным именем:

Цитаты в картинках )

Ваше имя It can ba like this...

все гадания на aeterna.ru

<--- И так будет вечно...