Название: Игры победителей.
Автор: Айзен_Соуске
Бета:Shiera
Герои: Гриммджо/Улькиорра, упоминаются Барраган, Халлибал, Айзен, Финдор.
Написано по этой заявке: Улькиорра по каким-то причинам (на усмотрение автора) теряет место в Эспаде, и Гриммджо делает его своим фрасьоном. UST со стороны Шестого, принуждение к сексу.
читать дальшеГриммджо вернулся ночью - пахнущий кровью и пустыней, он молча вошел в комнату, где лежал на матрасе раненый арранкар и присел по-турецки рядом с футоном, не отрывая от бывшего Куатро ярких бирюзовых глаз.
- Болит? - ровно поинтересовался он, имея в виду сломанный позвоночник
- Нет.
Улькиорра всегда отвечал так, не допуская слабости на словах. В реальности же он до сих пор не мог встать, и довольствовался тем, что Гриммджо иногда носил его на руках, когда у него было настроение. Когда настроения не было, он его бил. Бывало по-разному, поэтому бывший, отбракованный Куатро, чувствовал себя совершенно зависимым от воли переменчивого Сексты.
Это произошло во время битвы над Каракурой, когда, избавившись от всех, кто представлял угрозу Лас Ночес, он принял решение принять участие в событиях на грунте. Однако, измотанной битвой Куатро плохо держал удар против капитанов Готея – в конце концов он со сломанным позвоночником рухнул на обломки лже-Каракуры. Оттуда арранкар и наблюдал за тем, как ками Уэко Мундо создал вожделенный Ключ и ушел в измерение Короля, прихватив Гина и Тоусена и оставив на произвол судьбы Эспаду. Улькиорра никогда не питал иллюзий по поводу того, что будет с десяткой Сильных, если Айзен победит, и все же предательство отозвалось глухой болью в груди.
Первую тройку спасло только то, что уцелевшие шинигами и вайзарды бросились вслед за Айзеном. Когда Барраган принял решение отступать обратно в Уэко Мундо, Халлибел подобрала среди руин недобитого Куатро.
Ему оставили четверку. Гриммджо сказал, что ему нравится этот символ бывшей силы, что это придает его добыче особенный статус. Иногда Улькиорра ловил себя на мысли, что думает, сколько еще пройдет времени, пока кошаку этот символ не покажется претензией на его собственное могущество.
Отбросив одеяло, Гриммджо лениво провел по впалой груди кромкой когтя – он так и не удосужился выйти из релиза, входя в свои покои. После охоты, особенно кровопролитной, зверь не сразу отказывался покидать его сознание. Задумчиво лизнул коготь, словно оценивая кровь на вкус. Он знал, что Куатро больно - потому что иногда забывал дать ему на ночь обезболивающе, а когда приходил утром, нижняя губа Улькиорры неизменно было прокушена насквозь.
- Ну, это хорошо, что тебе не больно. Я тебе жратву принес,- он поднял над головой Улькиорры извивающегося мелкого пустого, прекрасно понимая, что тот не в силах до него дотянуться.
Грудная клетка продолжала двигаться в ритме дыхания - Куатро мучила такая боль, что более слабые сигналы вроде пореза мозг просто не воспринимал. Но голод был очень острым, возможно регенерация, наконец, начала просыпаться, а может, дело было в том, что его забывали кормить, тогда как сам охотиться он не мог. Или нет…Гриммджо устраивал ему охоту, однажды выпустив пустого с переломанными лапками в комнате, и предложив Куатро поймать его до того, как тот выползет за дверь. Его развлекал вид нелепо ползающего по полу голодного арранкара. Шиффер же тогда так и не успел, и остался голодным. Потому теперь он с удвоенной силой повернулся, вытягивая руку, насколько мог. В глазах потемнело.
Гриммджо, словно забавляясь, вздернул руку еще выше, так, чтобы Куатро гарантированно не мог дотянуться, а потом демонстративно откусил кусок и, медленно разжевывая, смакуя, проглотил.
- Значит, ты думаешь, что я должен тебе это просто отдать, да? Я охотился для тебя, принес тебе пожрать, а ты, зверушка, не считаешь даже нужным сказать мне спасибо, так?- он выпрямился и с силой наступил на руку - ту самую, которая безрезультатно тянулась за добычей.
Он слышал, как сглотнул Улькиорра, когда Секста откусил кусочек Пустого. Еще меньше обеда - итак небогатого, а ведь для регенерации ему требовалось есть, много есть, гораздо больше, чем обычно - а со скудным рационом он едва ли мог рассчитывать на какое-либо выздоровление. Иногда ему казалось, что Гриммджо знает это, и специально держит его впроголодь, чтобы подольше поиграть с раненной добычей. Это читалось в его глазах - радостное воодушевление кота, нашедшего увлекательную игрушку по вкусу. По вкусу... да, его вкус видимо также нравился Гриммджо. Хотя в тот день его покормили лучше - Секста был в некотором роде эстетичен.
- Что я должен сделать? - низкий глухой голос, как угроза, но оба знают: констатация факта, просто вопрос. Куатро уже достаточно знаком с системой, чтобы не тратить время на проволочки. Сексту же устраивает его прямота. Так даже интереснее.
Вместо ответа Гриммджо откусил еще один кусок, достаточно порядочный, подержал его немного в пасти, потом принялся прожевывать, медленно, тщательно, хотя обычно глотал сразу - он и этого Пустого способен был захавать в одно мгновение. Потом опустился на колени перед Шиффером, раскрыл ему рот и бесцеремонно прильнул к черным губам, давая возможность забрать у него еду.
Улькиорра приподнял голову, перехватив кусочек Пустого, оставленный для него Секстой, отрывая его от того, что тот уже съел или просто удерживал зубами, не давая возможности получить еду так уж просто. Он был достаточно умен, чтобы не пытаться забрать еду изо рта Джагерджака. Зубы Гриммджо были остры, а язык восстанавливался бы очень долго.
Секста разжал зубы и протолкнул еду в рот Куатро, после чего медленно встал, не переставая улыбаться и засунув руки в карманы хакама - увлеченный едой Шиффер даже не заметил, как тот вышел из релиза.
- Ты что и впрямь не понимаешь, что ты должен был сделать?- почти мягко спросил он.
Улькиорра не особо беспокоился данным вопросом. У него была еда, и если раньше он рассмеялся бы в лицо тому, кто предложил бы ему есть чужую еду из чужого рта, грязную уже этим фактом - он бы не поверил. А тут смотри ж ты, ел, потому что он хотел жить. Очень хотел жить, будучи спасенным по нелепой случайности, он не хотел допустить ошибку. Вот и сейчас он просто жевал, спешно, чтобы добычу не успели забрать. Лишь проглотив все, качнул головой.
- Нет, не знал, - в голосе слышалась глухая злоба.
Его пнули под ребра – сильно, но беззлобно.
- Это потому что ты, зверушка, не владеешь тайной великого волшебного слова,- кошак намерено делал паузы и во время каждой паузы сапог обрушивался на ребра Шиффера. Он избивал его несколько минут, после чего присел у изголовья фотона и поднял голову Улькиорры за волосы,- в приличном обществе, Куатро, принято говорить "спасибо" и "пожалуйста". На какой части твоего тела мне вырезать эти слова, чтобы ты их запомнил?
"Куатро".
Почему-то из всего потока слов он услышал именно это. Его номер. Все же Гриммджо знает, кто он, осознает его уровень, его потенциал. Не просто так... по крайней мере, так надеялся Улькиорра.
- Пожалуйста, Гриммджо, - слова вышли раздельными, он чувствовал, как на губах выступила кровь. Неужели что-то сломал? Так он никогда не регенерирует позвоночник. Какая досада, что регенерация носила спонтанный характер, вылечивая те повреждения, которые считала нужными. И каждый раз после побоев первыми лечились их последствия. А не чертов позвоночник, с которым организм, кажется, начал свыкаться.
- А второе слово ты, значит, не выучил, зверушка,- его снова пнули, на этот раз довольно сильно. Гриммджо пару минут о чем-то размышлял, а потом вышел в другую комнату и принес кисточку для каллиграфии.
- Я сейчас пойду спать, а ты напиши это слово на дальней стенке раз… - он задумался, - да раз сто, наверное, хватит. Потом можешь дрыхнуть. Да и это тебе не понадобиться,- из-под него выдернули футон.
- Гриммджо... - он перевернулся на живот, привставая на локтях, чтобы видеть Джагерджака. Пол был холодный, вместе с футоном исчезло и простенькое покрывало, которое неплохо спасало от холода, если подтянуть непослушные колени к груди - руками, иначе он не мог - и укрыться с головой. Тогда были шансы сохранить тепло. Или если с ним заваливался Секста. Он почти любил эти ночи - было тепло и сухо, и хотя все еще трудно было смирить собственную гордость, он все же осознавал, что в эти ночи, по крайней мере, высыпался.
- Я умру от холода.
Он надеялся, что его слова дойдут до Гриммджо.
- Значит, умрешь, - пожал плечами Секста, - на твоем месте я бы задал другой вопрос - а чем ты будешь писать? Ну, так я тебе обеспечу чернила, - он снова приподнял голову Улькиорры и двумя ударами разбил ему губу. Потом подтолкнул к стене.
- Давай трудись, зверушка. Справишься - жрать дам. Может быть, - он с грохотом захлопнул дверь в свою спальню. Правда, парой минут спустя она открылась, и в Куатро полетела куртка кошака – видимо, он еще не готов был расстаться с новой игрушкой
Он пополз за курткой. Осторожно, стараясь как можно меньше травмировать позвоночник, подполз достаточно, чтобы подцепить ткань кончиками пальцев и подтянуть к себе. Одел ее - безнадежно большую, можно сказать огромную, безразмерную, но теплую. И пополз дальше, за оставленной кисточкой. Зажав ее в зубах, направился дальше, к стене. Ему пришлось дважды отдыхать перед тем, как он добрался до стенки, уперевшись в нее рукой, чтобы знать, что она действительно там. Отдышавшись, ткнул кисточкой в ручеек крови на подбородке.
Шесть мазков. Простой иероглиф. Еще один - его брат близнец. И еще. Целая семья одинаковых братишек множится на стене. Когда их будет ровно сто, можно будет отползти в угол, куда не задувает ветер, и поспать. Какая большая семья. Почти как нумеросы. Их тоже было 99. Каждому сказать спасибо. За то, что он здесь. За то, что он больше не в Эспаде, выброшенный, будто мусор. Отвратительно. Не думать об этом. Не сейчас. Интересно, кто теперь Четвертый? Если Гриммджо не говорил, то выходит пока никто? Значит, у него есть шанс? И четверка еще при нем. Он вернется. Сейчас, только прикроет глаза, соберется с силами и допишет эту семью братьев-слов...
***
***
Утром Гриммджо нашел его у стены, мелко дрожащего в полузабытьи с кисточкой в руках, так и не дорисовавшего 89-ый иероглиф.
- Вот хрень, а…- Гриммджо был недоволен. Смерть зверушки не входила в его планы. Ситуация складывалась двусмысленная - Айзен победил и отбыл править своим королевством, оставив Эспаду в Лас Ночес - на троне теперь сидел Барриган, и именно ему принадлежал приказ избавиться от Куатро. Вернее, все-таки бывшего Куатро, потому что Четвертым теперь был Финдор Карас. Этот тип раздражал Шестого куда больше чем Люппи и, кажется, в Эспаде у него были коллеги по этой эмоции, но спорить с новым Владыкой никто не решался.
Гриммджо был уверен, что Айзен не вернется в Уэко никогда, и уж точно не будет интересоваться судьбой глупого арранкара, который за каким то хреном сунулся тогда в Каракуру. И все же...и все же пантера нервничал. Это был даже не страх перед Айзеном, а какое-то другое чувство, то, которое и заставило его забрать беспомощного Улькиорру к себе во фракцию – хотя какая из калеки фракция, смех один.
- Эй, - он перевернул Шиффера носком сапога. - А ну живо очнулся. Устроил тут театр.
Голова перекатилась на сторону, но кисточка осталась в руках, арранкар сжимал ее как нечто важное. Пальцы зашевелились, рисуя в воздухе иероглиф - с середины, будто уже не имело значения, как именно рисовать, что писать, картинка потеряла смысл, просто набор мазков.
- Тряпка ты, Шиффер,- проворчал Гриммджо слегка разочарованно,- что уже все да?
Он осторожно сгреб на руки хрупкое тело и понес его в свою спальню, постоял несколько минут в растерянности. На кровать его, что ли? Нет, много чести. Подумав, сгрузил Улькиорру на футон, вытащил из шкафа ватное одеяло, тяжелое как долг перед Эспадой, но зато теплое, и завернул в него Улькиорру.
- Вот потому-то тебя Айзен и бросил, Шиффер. Всех нас бросил... Кто мы для него? Мусор.
Вытащить из онемевших пальцев кисточку, просунуть под голову подушку, развести огонь в камине… Вот ведь блин....
- Я... не мусор, - шепнул Улькиорра одними губами, невольно кутаясь в куртку - белые пальцы под одеялом добрались до краев одежды, стягивая их вместе - таким образом, он надеялся сохранить нежданное тепло, которое - как ему казалось - было вызвано исключительно одеждой. Было трудно дышать, что-то навалилось сверху. Что-то теплое. Гриммджо? Уже? Черт... Почему он никогда не дает ему времени...
- Ага, конечно, и ты не мусор, и я не мусор, никто не мусор, только вот с какого-то хрена мы застряли все в этой дыре под предводительством психа, - Гриммджо завалился на кровать, отметив, что Улькиорра очнулся. Живучий, зараза... Он был невероятно зол на Айзена - может, поэтому и решил выместить ярость на его фаворите, - и вообще, поговори мне тут. Ты даже не мусор, Шиффер. Ты мусорова подстилка.
- Я голоден, - вместо ответа произнес Улькиорра. У него сводило живот от голода, казалось, по венам разливается огонь, пробужденный жидкой риетсу. От нее организм просыпался, и как выздоравливающий больной, немедленно нуждался в пище.
-Да? – Секста лениво повернул голову, - И что надо сказать? Учу тебя, учу, и все без толку, Шиффер.
- Пожалуйста, Гриммджо, - заученно произнесли черные губы. Они кривились в едва сдерживаемом презрении.
- Не верю. Не искренне,- покачал головой Секста. - Я не хочу, чтобы ты повторял за мной, как попугай. Я хочу, чтобы ты уяснил для себя, кто теперь твой хозяин. Поэтому побольше чувства.
- Пожалуйста, Гриммджо, мне нужна еда, - произнес Улькиорра, вкладывая в голос всю искренность - относившуюся, правда, больше ко второй части фразы, но с тем голодом, что терзал его, искренности хватило бы и на все предложение.
- Мммм... - он поднялся с кровати и обошел вокруг футона, казалось, разговаривая сам с собой, а не с Шиффером, - вроде бы достаточно искренне... а с другой стороны вроде бы и нет. Я пойду, погуляю и подумаю, а ты пока никуда не уходи, - он вышел в коридор
- Секста! - крикнул ему вслед Улькиорра, стараясь выпутаться из-под одеяла, но безнадежно придавленный его весом.
Ему никто не ответил - скорее всего, Гриммджо и в самом деле пошел прогуляться по пустыне. По своему опыту Улькиорра знал, что такие прогулки могут длиться и час, и два, и три. Закрыв глаза, Улькиорра откинулся на футон.
Секста вернулся через полтора часа, таща на плече довольно крупную тварь - морда в крови, бирюзовые глаза блестят от азарта охоты. Сбросив ее на пол, уложил голову арранкара на колени. Когти (снова релиз) оторвали от Пустого кусок плоти - предусмотрительно маленький.
Улькиорра впился в него зубами, спешно жуя, не открывая глаз - это было совершенно не нужно, достаточно ощущать, наконец, чужое риетсу, разливающееся по венам, так что все тело приятно вздрагивает. Он глухо урчал, глотая куски, пока первое угощение не подошло к концу.
- Спасибо... Гриммджо
- Зверушке следует обращаться ко мне по другому,- на этот раз это не ударили, просто не отдали второй кусок, а только повели перед носом дав ощутить аромат,- угадай?
Улькиорра глухо зарычал. Его нервы были на пределе, еда была слишком близко, так хотелось впиться в нее зубами, что он вскинул голову, тут же, впрочем, уронив ее обратно.
- Гриммджо... прошу тебя.
- Я смотрю, ты не понимаешь когда с тобой по-хорошему, - ему все же отдали кусок - может потому что Гриммджо знал, что ему этого все равно не хватит, чтобы наесться, - не Гриммджо.
- Секста, - проурчал Улькиорра, перебирая имена, попутно дожевывая кусок. На один зуб, ему нужно было больше, гораздо больше...
- Мимо, - на этот раз еды он не получил – Шестой предпочел полакомиться пустым сам, - советую думать быстрее, а то тебе ничего не достанется, - промычал он с набитым ртом.
- Король? - это было глупо, но очень в стиле Сексты. Претенциозно называть себя Королем, когда власть сменилась, а ты так и не стал им. Но самомнение Джагерджака...
- Ввоооот,- ему протянули очередной кусок пустого, пальцы зарылись в его волосы - сильно, но достаточно осторожно, что в понимании Гриммджо вполне могло быть даже и лаской. - Смотри-ка, угадал.
Шиффер дернулся, едва не вырвав себе волосы, которые удерживал Секста, когда потянулся за новым куском - и вот уже аппетитно урчал им, издавая тонкие тихие писки, высший признак удовольствия. Король? Пусть будет король. Глупый самодур и мусор.
Гриммджо кормил его ровно настолько, чтобы отступил первый голод, но не до такой степени чтобы Улькиорра насытился - он постоянно держал его полуголодным. В какой-то момент рука в волосах дернулась, заставив Шиффера открыть глаза.
- Презираешь меня, да? Даже сейчас, когда в Лас Ночес нет более жалкого создания, чем ты – все равно презираешь. А ведь если бы не я, ты бы сейчас в лаборатории Октавы обретался – распиханный по пробиркам.
- Но тебе ведь нравится... возиться с игрушкой Ками... Король? - Улькиорра смотрел ему прямо в глаза, и Гриммджо не заметил, что он между тем решил стащить еще один кусок, и сообразил это, лишь когда тот оторвал половину от тушки Пустого, сунув в рот и проглотив, практически не жуя.
- Еще как, - промурлыкал Гриммджо, заваливая Улькиорру на футон,- я тебе даже покажу, как сильно мне нравится, Шиффер.
Одним движением он разорвал ночную рубашку Куатро и, перевернув его на живот, грубо развел ноги.
- Особенно когда ты визжишь, как попавшая в силок летучая мышь. Мне это безумно нравится - и пока ты жив, ты будешь доставлять мне удовольствие таким образом,- он начал его трахать еще до того, как закончил эту фразу.
Куатро запищал, царапая его руки, которыми он пытался удержать его на месте. Было больно, его словно решили насадить на кол, но он привык к этой боли. Привык до того, что ему было тошно от осознания, что все это уже не трогает его как прежде. В груди поднималась глухая ярость - но раз за разом не находя выхода, отступала.
Он учился приспосабливаться. Искать варианты. Вот и сейчас, протянув руку, он оторвал еще один кусок от тушки и засунул в рот, спешно пережевывая. Это было сложно, не подавиться от своих же вскриков, но он знал, что так надо. Что ему нужна еда, или вскоре снова вернется боль. Ему уже два дня не давали таблетки. Скоро станет совсем плохо. И потому нужно выбираться отсюда. Нужно встать на ноги. А для этого нужно есть. И он ел, давясь и глотая без разбору, забрызгивая лицо кровью дичи, и не тратя время, даже чтобы облизать ее.
В какой-то момент раздался глухой смех Гриммджо – казалось, его откровенно забавляло происходящее. Логичный Куатро так и не мог понять, почему в одних случаях Гриммджо сурово наказывал, а в других - смеялся как сейчас и даже был нежен с ним - законам логики поведение Шестого не подчинялось. Вот и сейчас, он сбавил ритм и любил Шиффера медленно и почти осторожно. А, кончив, даже вытер кровь с губ Улькиорры - от туши Пустого к тому времени почти ничего не осталось.
- Ильфорте жаловался, что я после секса пожрать люблю, а некоторые так прям в процессе,- усмехнулся он и пошел в ванную
Куатро опустил голову на подушку. Сегодня ему повезло, он смог поесть, и Гриммджо был нежен с ним. А значит... значит, сегодня был хороший день. Да. Только так. Он повернулся на бок, подвинув колени к груди, заворачиваясь в остатки своей рубашки. Ему неоднократно приходила мысль спать голым, какая разница - все равно его одежду то и дело рвут. И все же он находил в себе силу переодеться, тем более что Секста раз за разом находил замену его порванным вещам. Видимо, разорвать ночнушку было для него чем-то вроде обязательного ритуала. Интересно, сколько шмотья он перевел на Ильфорте...
***
Улькиорра проснулся среди ночи. Болезненное забытье больше не спасало его от начинавшейся агонии. Позвоночник горел, в него словно втыкали иглы, и Шиффер еще некоторое время лежал, прежде чем осторожно повернуться на спину. Так стало еще хуже. Он перевернулся на живот, на бок, завертелся на постели, стараясь унять нараставшую боль, пока, прикусив губу, не начал ритмично стучать затылком об пол, что-то среднее между нервной реакцией и попыткой вырубить себя.
-Эй, - раздался недовольный сонный голос Гриммджо. Секста, как ни странно, никогда не получал в бою серьезных ранений - не считая отрубленной Тоусеном руки, поэтому боль Улькиорры не воспринималась им как нечто серьезное, - чего расшумелся там? Спи спокойно. Поел, потрахался, чего тебе еще?
- Мне больно, - голос звучал глухо, скрипуче, как несмазанный механизм. К нему вскоре добавились скребущие звуки ногтей по полу.
- Смотреть на тебя противно, - пробормотал Секста, хотя не видел Улькиорру в темноте спальни, только слышал его голос и еще какие-то звуки,- ну, подушку погрызи. Я спать хочу.
Стук ударов затылком об пол усилился, к нему добавились стоны - какие-то утробные, рождавшиеся не в горле, а казалось в самой его сути, там, где разгорался пожар боли.
- Пожалуйста, Король...
- Что, пожалуйста? Я-то что сделаю? - опять резкий недовольный голос - все попытки Гриммджо уйти обратно в сон были прерваны
- Таблетки. Мне они нужны. Сейчас, Секста, - сознание путалось, он едва произносил слова, то и дело выгибаясь и скребя пол скрюченными пальцами.
- Таблетки? Поезд уехал, до утра теперь терпи, - Гриммджо недовольно заворочался в постели - одеваться и тащиться через весь дворец к Октаве жутко не хотелось. Кроме того, Эспаде категорически запрещалось покидать свои покои ночью – нововведение ставшего крайне подозрительным Баррагана. Нарушители комендантского часа автоматически причислялись к заговорщикам и жестоко карались.
- Нет... - он выгнулся так, что завалился на бок. Отдаленно мелькнула мысль, что этой агонией он сильно отодвинул выздоровление, раздвигая начавший было срастаться позвоночник. Но сейчас он едва ли мог что-то с этим поделать.
- Ну, ничем помочь не могу, таблеток у меня все равно нет. Кончились,- Гриммджо перевернулся на спину, прислушиваясь к копошению на полу. Через несколько минут шорох стих, и Секста даже решил, что может заснуть. Он прикрыл глаза и задремал, когда на его плече неожиданно цепко сомкнулась холодная как лед рука.
- Помоги мне, - шепнули из темноты. Повернувшись, он увидел Шиффера, невесть каким образом подтянувшегося на кровать. Одна рука вцепилась в простынь, вторая - в плечо Короля.
Джагерджак даже вздрогнул Шиффер с его зелеными глазами, сияющими из темноты, смотрелся как какой-то адский демон.
- Что так больно, что ли? - недовольно спросил он. - Вроде не визжишь - я вон, когда Тоусен руку отрубил, и то орал благим матом, не сразу, правда, потом. Хорош тут театр устраивать, спать ложись. Думаешь, если я простил тебе эту выходку с Пустым, то теперь все можно?
- Помоги мне... - кажется, Улькиорра уже не соображал, что говорит, не слышал ответов, рука впилась в плечо до синяков, а следующая судорога едва не сбросила его с кровати.
- Утром к Заэлю схожу,- пообещал Гриммджо, отпихнув его от себя,- а если не заткнешься, так не пойду вообще.
Улькиорра отпустил его руку и упал с кровати. Замер в изломанной ненормальной позе - не чувствуя, что ему неудобно. Он вообще больше ничего не чувствовал, кроме боли, и не знал, когда именно начал раздирать кожу на груди. Он бы разорвал себя, если бы мог, боль была так сильна, что он ненавидел свое тело. Вой раздался неожиданно. Глубокий, низкий, словно где-то в пустыне. Он не сразу понял, что эти звуки издает его горло, а когда понял - уткнулся лицом в подушку. Гриммджо сказал, что не принесет таблетки, если он будет мешать. Перебирая руками, он пополз прочь из комнаты.
- Шиффер, блин! - Гриммджо понял, что Улькиорра куда-то намылился, когда тот уже был у дверей, - это ты чего? Ты это зачем?
Он одним прыжком оказался рядом, поднимая Улькиорру на руки и укладывая на собственную кровать. Он только сейчас начал понимать, что Улькиорра не притворяется.
Глаза Куатро закатились, из горла вырывались хрипы с каждым вдохом, какие бывают, когда стараешься сдержать крик так сильно, что горло перехватывает от напряжения. Он завалился на бок, снова начиная крутиться, а затем прикусил запястье, прокусывая кожу, мышцы, выдирая из руки кусок мяса и обрызгивая кровью Гриммджо, себя, все вокруг. Он едва ли понимал, что делает, все, чего он хотел, пределом его мечтаний было, чтобы боль прекратилась.
-Черт,- Гриммджо потянулся за своими хакама - все-таки нагишом шастать в лабораторию к Заэлю не следовало - и тут из кармана что-то выкатилось. Банка с таблетками. Пустая. Или нет, на дне что-то было.
Шиффер едва не откусил ему пальцы, пока тот пытался разжать ему зубы и сунуть таблетку в рот. Облегчение наступило быстро, лекарство пронеслось по взбудораженному организму, и вот он смог, наконец, лечь на спину и сделать вдох. Боль еще была - но меньше, много меньше, чем раньше.
- Еще надо?- Гриммджо склонился над Улькиоррой, шепча ему в самое ухо - он уже настроился идти в лабораторию и вытаскивать Заэля из кровати или отрывать от эксперимента, но бросать Шиффера в таком состоянии ...боялся? Да боялся, хотя спокойно бросал его и замерзающего и голодного.
- Да, - слово сорвалось с губ сразу, как только к нему вернулся голос. Он хотел, чтобы боль ушла совсем. Это будет так чудесно. Он заснет впервые за долгие два дня. Как хорошо...
Гриммджо еще никогда не приходилось бегать так быстро. Он вернулся через две минуты с таблетками и какой-то микстурой - он вложил в рот Улькиорры сразу две капсулы и заставил запить жидкостью из бутылки.
- Октава сказал, так быстрее полегчает,- прошептал он, поглаживая Улькиорру по волосам - ученый встретил его изумлением, относившимся в основном к тому, что бывший Куатро был все еще жив и нуждался в лекарствах.
- Спасибо... Король... - шепнул едва слышно. Боль отпускала, и он проваливался в сон, прижимая к себе руку, принесшую лекарство. Ту, что помогла ему. В полубреду наступившего облегчения поглаживал пальцы, прижав их к своей щеке и то и дело касаясь губами.
- Пожалуйста - проворчал Секста , забираясь на кровать и осторожно натягивая на них обоих одеяло. Уткнулся в его волосы, подумав о том, что это чудовищно несправедливо - что самый преданный Айзену арранкар в итоге страдал больше всех остальных,- эх и чего тебя понесло тогда в Каракуру? Ками своего ублюдочного спасал, а он с тобой вот так вот.
- Я оказался недостаточно силен, чтобы победить. Поэтому в сложившейся ситуации я склонен винить, прежде всего, себя. Все просто, Король,- полусонно прошептал Куатро.
- И ты не ненавидишь его - после всего того, что он сделал? - недоверчиво переспросил Гриммджо, поглаживая Улькиорру по плечам и спине,- он тебя бросил. Ладно, нас - но тебя.
Улькиорра качнул головой. Просто и естественно, словно его спросили о само собой разумеющихся вещах.
- Видимо, я был недостаточно хорош.
- Ты веришь в то, что когда-нибудь он вернется? - Гриммджо перевернулся на спину, притянув Шиффера к себе на грудь - он хотел видеть его лицо.
- Да, - коротко шепнул Куатро. В этом была его суть. Он всегда ждал Ками. Когда Барраган занял трон, к нему приходил Финдор: Куатро сперва решил, что от него хотят избавиться, но фрассион спросил его, готов ли тот присягнуть новому Владыке. На что Куатро ответил, что Ками - один, и он придет. Финдор фыркнул что-то уничижительное, а на следующий день Гриммджо забрал его из покоев.
- Горе ты,- проворчал Секста,- верит он. Ну, раз веришь, может и вернется. Когда-нибудь,- он переходил от жестокости к нежности так резко, что это удивляло даже его самого,- ладно, давай спать. Ты устал,- обнял еще крепче, то ли показывая, кто тут хозяин, то ли желая просто согреть.
***
Когда Улькиорра проснулся, Гриммджо уже ушел на собрание Эспады – в чем смысл их проведения арранкар не понимал, едва ли Барраган намеревался воевать с Готеем. Поразмыслив на эту тему, Шиффер решил, что тот просто пытается перенять привычки Айзена-сама.
Маленький арранкар раскинулся на кровати, наблюдая, как всходит искусственное солнце Лас Ночес, как медленно ползет по полу неровное пятно солнечного света.
По поврежденному позвоночнику разливалось знакомое, предшествующее регенерации тепло. Может, помогли таблетки Заэля, может, тот пустой, а может то, что эту ночь Секста впервые не насиловал его, а просто согревал своим телом.
Он расслабленно вздохнул, делая осторожные попытки пошевелить ногами. Тех, кто считал себя победителями, в ближайшее время ожидал большой сюрприз.
Автор: Айзен_Соуске
Бета:Shiera
Герои: Гриммджо/Улькиорра, упоминаются Барраган, Халлибал, Айзен, Финдор.
Написано по этой заявке: Улькиорра по каким-то причинам (на усмотрение автора) теряет место в Эспаде, и Гриммджо делает его своим фрасьоном. UST со стороны Шестого, принуждение к сексу.
читать дальшеГриммджо вернулся ночью - пахнущий кровью и пустыней, он молча вошел в комнату, где лежал на матрасе раненый арранкар и присел по-турецки рядом с футоном, не отрывая от бывшего Куатро ярких бирюзовых глаз.
- Болит? - ровно поинтересовался он, имея в виду сломанный позвоночник
- Нет.
Улькиорра всегда отвечал так, не допуская слабости на словах. В реальности же он до сих пор не мог встать, и довольствовался тем, что Гриммджо иногда носил его на руках, когда у него было настроение. Когда настроения не было, он его бил. Бывало по-разному, поэтому бывший, отбракованный Куатро, чувствовал себя совершенно зависимым от воли переменчивого Сексты.
Это произошло во время битвы над Каракурой, когда, избавившись от всех, кто представлял угрозу Лас Ночес, он принял решение принять участие в событиях на грунте. Однако, измотанной битвой Куатро плохо держал удар против капитанов Готея – в конце концов он со сломанным позвоночником рухнул на обломки лже-Каракуры. Оттуда арранкар и наблюдал за тем, как ками Уэко Мундо создал вожделенный Ключ и ушел в измерение Короля, прихватив Гина и Тоусена и оставив на произвол судьбы Эспаду. Улькиорра никогда не питал иллюзий по поводу того, что будет с десяткой Сильных, если Айзен победит, и все же предательство отозвалось глухой болью в груди.
Первую тройку спасло только то, что уцелевшие шинигами и вайзарды бросились вслед за Айзеном. Когда Барраган принял решение отступать обратно в Уэко Мундо, Халлибел подобрала среди руин недобитого Куатро.
Ему оставили четверку. Гриммджо сказал, что ему нравится этот символ бывшей силы, что это придает его добыче особенный статус. Иногда Улькиорра ловил себя на мысли, что думает, сколько еще пройдет времени, пока кошаку этот символ не покажется претензией на его собственное могущество.
Отбросив одеяло, Гриммджо лениво провел по впалой груди кромкой когтя – он так и не удосужился выйти из релиза, входя в свои покои. После охоты, особенно кровопролитной, зверь не сразу отказывался покидать его сознание. Задумчиво лизнул коготь, словно оценивая кровь на вкус. Он знал, что Куатро больно - потому что иногда забывал дать ему на ночь обезболивающе, а когда приходил утром, нижняя губа Улькиорры неизменно было прокушена насквозь.
- Ну, это хорошо, что тебе не больно. Я тебе жратву принес,- он поднял над головой Улькиорры извивающегося мелкого пустого, прекрасно понимая, что тот не в силах до него дотянуться.
Грудная клетка продолжала двигаться в ритме дыхания - Куатро мучила такая боль, что более слабые сигналы вроде пореза мозг просто не воспринимал. Но голод был очень острым, возможно регенерация, наконец, начала просыпаться, а может, дело было в том, что его забывали кормить, тогда как сам охотиться он не мог. Или нет…Гриммджо устраивал ему охоту, однажды выпустив пустого с переломанными лапками в комнате, и предложив Куатро поймать его до того, как тот выползет за дверь. Его развлекал вид нелепо ползающего по полу голодного арранкара. Шиффер же тогда так и не успел, и остался голодным. Потому теперь он с удвоенной силой повернулся, вытягивая руку, насколько мог. В глазах потемнело.
Гриммджо, словно забавляясь, вздернул руку еще выше, так, чтобы Куатро гарантированно не мог дотянуться, а потом демонстративно откусил кусок и, медленно разжевывая, смакуя, проглотил.
- Значит, ты думаешь, что я должен тебе это просто отдать, да? Я охотился для тебя, принес тебе пожрать, а ты, зверушка, не считаешь даже нужным сказать мне спасибо, так?- он выпрямился и с силой наступил на руку - ту самую, которая безрезультатно тянулась за добычей.
Он слышал, как сглотнул Улькиорра, когда Секста откусил кусочек Пустого. Еще меньше обеда - итак небогатого, а ведь для регенерации ему требовалось есть, много есть, гораздо больше, чем обычно - а со скудным рационом он едва ли мог рассчитывать на какое-либо выздоровление. Иногда ему казалось, что Гриммджо знает это, и специально держит его впроголодь, чтобы подольше поиграть с раненной добычей. Это читалось в его глазах - радостное воодушевление кота, нашедшего увлекательную игрушку по вкусу. По вкусу... да, его вкус видимо также нравился Гриммджо. Хотя в тот день его покормили лучше - Секста был в некотором роде эстетичен.
- Что я должен сделать? - низкий глухой голос, как угроза, но оба знают: констатация факта, просто вопрос. Куатро уже достаточно знаком с системой, чтобы не тратить время на проволочки. Сексту же устраивает его прямота. Так даже интереснее.
Вместо ответа Гриммджо откусил еще один кусок, достаточно порядочный, подержал его немного в пасти, потом принялся прожевывать, медленно, тщательно, хотя обычно глотал сразу - он и этого Пустого способен был захавать в одно мгновение. Потом опустился на колени перед Шиффером, раскрыл ему рот и бесцеремонно прильнул к черным губам, давая возможность забрать у него еду.
Улькиорра приподнял голову, перехватив кусочек Пустого, оставленный для него Секстой, отрывая его от того, что тот уже съел или просто удерживал зубами, не давая возможности получить еду так уж просто. Он был достаточно умен, чтобы не пытаться забрать еду изо рта Джагерджака. Зубы Гриммджо были остры, а язык восстанавливался бы очень долго.
Секста разжал зубы и протолкнул еду в рот Куатро, после чего медленно встал, не переставая улыбаться и засунув руки в карманы хакама - увлеченный едой Шиффер даже не заметил, как тот вышел из релиза.
- Ты что и впрямь не понимаешь, что ты должен был сделать?- почти мягко спросил он.
Улькиорра не особо беспокоился данным вопросом. У него была еда, и если раньше он рассмеялся бы в лицо тому, кто предложил бы ему есть чужую еду из чужого рта, грязную уже этим фактом - он бы не поверил. А тут смотри ж ты, ел, потому что он хотел жить. Очень хотел жить, будучи спасенным по нелепой случайности, он не хотел допустить ошибку. Вот и сейчас он просто жевал, спешно, чтобы добычу не успели забрать. Лишь проглотив все, качнул головой.
- Нет, не знал, - в голосе слышалась глухая злоба.
Его пнули под ребра – сильно, но беззлобно.
- Это потому что ты, зверушка, не владеешь тайной великого волшебного слова,- кошак намерено делал паузы и во время каждой паузы сапог обрушивался на ребра Шиффера. Он избивал его несколько минут, после чего присел у изголовья фотона и поднял голову Улькиорры за волосы,- в приличном обществе, Куатро, принято говорить "спасибо" и "пожалуйста". На какой части твоего тела мне вырезать эти слова, чтобы ты их запомнил?
"Куатро".
Почему-то из всего потока слов он услышал именно это. Его номер. Все же Гриммджо знает, кто он, осознает его уровень, его потенциал. Не просто так... по крайней мере, так надеялся Улькиорра.
- Пожалуйста, Гриммджо, - слова вышли раздельными, он чувствовал, как на губах выступила кровь. Неужели что-то сломал? Так он никогда не регенерирует позвоночник. Какая досада, что регенерация носила спонтанный характер, вылечивая те повреждения, которые считала нужными. И каждый раз после побоев первыми лечились их последствия. А не чертов позвоночник, с которым организм, кажется, начал свыкаться.
- А второе слово ты, значит, не выучил, зверушка,- его снова пнули, на этот раз довольно сильно. Гриммджо пару минут о чем-то размышлял, а потом вышел в другую комнату и принес кисточку для каллиграфии.
- Я сейчас пойду спать, а ты напиши это слово на дальней стенке раз… - он задумался, - да раз сто, наверное, хватит. Потом можешь дрыхнуть. Да и это тебе не понадобиться,- из-под него выдернули футон.
- Гриммджо... - он перевернулся на живот, привставая на локтях, чтобы видеть Джагерджака. Пол был холодный, вместе с футоном исчезло и простенькое покрывало, которое неплохо спасало от холода, если подтянуть непослушные колени к груди - руками, иначе он не мог - и укрыться с головой. Тогда были шансы сохранить тепло. Или если с ним заваливался Секста. Он почти любил эти ночи - было тепло и сухо, и хотя все еще трудно было смирить собственную гордость, он все же осознавал, что в эти ночи, по крайней мере, высыпался.
- Я умру от холода.
Он надеялся, что его слова дойдут до Гриммджо.
- Значит, умрешь, - пожал плечами Секста, - на твоем месте я бы задал другой вопрос - а чем ты будешь писать? Ну, так я тебе обеспечу чернила, - он снова приподнял голову Улькиорры и двумя ударами разбил ему губу. Потом подтолкнул к стене.
- Давай трудись, зверушка. Справишься - жрать дам. Может быть, - он с грохотом захлопнул дверь в свою спальню. Правда, парой минут спустя она открылась, и в Куатро полетела куртка кошака – видимо, он еще не готов был расстаться с новой игрушкой
Он пополз за курткой. Осторожно, стараясь как можно меньше травмировать позвоночник, подполз достаточно, чтобы подцепить ткань кончиками пальцев и подтянуть к себе. Одел ее - безнадежно большую, можно сказать огромную, безразмерную, но теплую. И пополз дальше, за оставленной кисточкой. Зажав ее в зубах, направился дальше, к стене. Ему пришлось дважды отдыхать перед тем, как он добрался до стенки, уперевшись в нее рукой, чтобы знать, что она действительно там. Отдышавшись, ткнул кисточкой в ручеек крови на подбородке.
Шесть мазков. Простой иероглиф. Еще один - его брат близнец. И еще. Целая семья одинаковых братишек множится на стене. Когда их будет ровно сто, можно будет отползти в угол, куда не задувает ветер, и поспать. Какая большая семья. Почти как нумеросы. Их тоже было 99. Каждому сказать спасибо. За то, что он здесь. За то, что он больше не в Эспаде, выброшенный, будто мусор. Отвратительно. Не думать об этом. Не сейчас. Интересно, кто теперь Четвертый? Если Гриммджо не говорил, то выходит пока никто? Значит, у него есть шанс? И четверка еще при нем. Он вернется. Сейчас, только прикроет глаза, соберется с силами и допишет эту семью братьев-слов...
***
***
Утром Гриммджо нашел его у стены, мелко дрожащего в полузабытьи с кисточкой в руках, так и не дорисовавшего 89-ый иероглиф.
- Вот хрень, а…- Гриммджо был недоволен. Смерть зверушки не входила в его планы. Ситуация складывалась двусмысленная - Айзен победил и отбыл править своим королевством, оставив Эспаду в Лас Ночес - на троне теперь сидел Барриган, и именно ему принадлежал приказ избавиться от Куатро. Вернее, все-таки бывшего Куатро, потому что Четвертым теперь был Финдор Карас. Этот тип раздражал Шестого куда больше чем Люппи и, кажется, в Эспаде у него были коллеги по этой эмоции, но спорить с новым Владыкой никто не решался.
Гриммджо был уверен, что Айзен не вернется в Уэко никогда, и уж точно не будет интересоваться судьбой глупого арранкара, который за каким то хреном сунулся тогда в Каракуру. И все же...и все же пантера нервничал. Это был даже не страх перед Айзеном, а какое-то другое чувство, то, которое и заставило его забрать беспомощного Улькиорру к себе во фракцию – хотя какая из калеки фракция, смех один.
- Эй, - он перевернул Шиффера носком сапога. - А ну живо очнулся. Устроил тут театр.
Голова перекатилась на сторону, но кисточка осталась в руках, арранкар сжимал ее как нечто важное. Пальцы зашевелились, рисуя в воздухе иероглиф - с середины, будто уже не имело значения, как именно рисовать, что писать, картинка потеряла смысл, просто набор мазков.
- Тряпка ты, Шиффер,- проворчал Гриммджо слегка разочарованно,- что уже все да?
Он осторожно сгреб на руки хрупкое тело и понес его в свою спальню, постоял несколько минут в растерянности. На кровать его, что ли? Нет, много чести. Подумав, сгрузил Улькиорру на футон, вытащил из шкафа ватное одеяло, тяжелое как долг перед Эспадой, но зато теплое, и завернул в него Улькиорру.
- Вот потому-то тебя Айзен и бросил, Шиффер. Всех нас бросил... Кто мы для него? Мусор.
Вытащить из онемевших пальцев кисточку, просунуть под голову подушку, развести огонь в камине… Вот ведь блин....
- Я... не мусор, - шепнул Улькиорра одними губами, невольно кутаясь в куртку - белые пальцы под одеялом добрались до краев одежды, стягивая их вместе - таким образом, он надеялся сохранить нежданное тепло, которое - как ему казалось - было вызвано исключительно одеждой. Было трудно дышать, что-то навалилось сверху. Что-то теплое. Гриммджо? Уже? Черт... Почему он никогда не дает ему времени...
- Ага, конечно, и ты не мусор, и я не мусор, никто не мусор, только вот с какого-то хрена мы застряли все в этой дыре под предводительством психа, - Гриммджо завалился на кровать, отметив, что Улькиорра очнулся. Живучий, зараза... Он был невероятно зол на Айзена - может, поэтому и решил выместить ярость на его фаворите, - и вообще, поговори мне тут. Ты даже не мусор, Шиффер. Ты мусорова подстилка.
- Я голоден, - вместо ответа произнес Улькиорра. У него сводило живот от голода, казалось, по венам разливается огонь, пробужденный жидкой риетсу. От нее организм просыпался, и как выздоравливающий больной, немедленно нуждался в пище.
-Да? – Секста лениво повернул голову, - И что надо сказать? Учу тебя, учу, и все без толку, Шиффер.
- Пожалуйста, Гриммджо, - заученно произнесли черные губы. Они кривились в едва сдерживаемом презрении.
- Не верю. Не искренне,- покачал головой Секста. - Я не хочу, чтобы ты повторял за мной, как попугай. Я хочу, чтобы ты уяснил для себя, кто теперь твой хозяин. Поэтому побольше чувства.
- Пожалуйста, Гриммджо, мне нужна еда, - произнес Улькиорра, вкладывая в голос всю искренность - относившуюся, правда, больше ко второй части фразы, но с тем голодом, что терзал его, искренности хватило бы и на все предложение.
- Мммм... - он поднялся с кровати и обошел вокруг футона, казалось, разговаривая сам с собой, а не с Шиффером, - вроде бы достаточно искренне... а с другой стороны вроде бы и нет. Я пойду, погуляю и подумаю, а ты пока никуда не уходи, - он вышел в коридор
- Секста! - крикнул ему вслед Улькиорра, стараясь выпутаться из-под одеяла, но безнадежно придавленный его весом.
Ему никто не ответил - скорее всего, Гриммджо и в самом деле пошел прогуляться по пустыне. По своему опыту Улькиорра знал, что такие прогулки могут длиться и час, и два, и три. Закрыв глаза, Улькиорра откинулся на футон.
Секста вернулся через полтора часа, таща на плече довольно крупную тварь - морда в крови, бирюзовые глаза блестят от азарта охоты. Сбросив ее на пол, уложил голову арранкара на колени. Когти (снова релиз) оторвали от Пустого кусок плоти - предусмотрительно маленький.
Улькиорра впился в него зубами, спешно жуя, не открывая глаз - это было совершенно не нужно, достаточно ощущать, наконец, чужое риетсу, разливающееся по венам, так что все тело приятно вздрагивает. Он глухо урчал, глотая куски, пока первое угощение не подошло к концу.
- Спасибо... Гриммджо
- Зверушке следует обращаться ко мне по другому,- на этот раз это не ударили, просто не отдали второй кусок, а только повели перед носом дав ощутить аромат,- угадай?
Улькиорра глухо зарычал. Его нервы были на пределе, еда была слишком близко, так хотелось впиться в нее зубами, что он вскинул голову, тут же, впрочем, уронив ее обратно.
- Гриммджо... прошу тебя.
- Я смотрю, ты не понимаешь когда с тобой по-хорошему, - ему все же отдали кусок - может потому что Гриммджо знал, что ему этого все равно не хватит, чтобы наесться, - не Гриммджо.
- Секста, - проурчал Улькиорра, перебирая имена, попутно дожевывая кусок. На один зуб, ему нужно было больше, гораздо больше...
- Мимо, - на этот раз еды он не получил – Шестой предпочел полакомиться пустым сам, - советую думать быстрее, а то тебе ничего не достанется, - промычал он с набитым ртом.
- Король? - это было глупо, но очень в стиле Сексты. Претенциозно называть себя Королем, когда власть сменилась, а ты так и не стал им. Но самомнение Джагерджака...
- Ввоооот,- ему протянули очередной кусок пустого, пальцы зарылись в его волосы - сильно, но достаточно осторожно, что в понимании Гриммджо вполне могло быть даже и лаской. - Смотри-ка, угадал.
Шиффер дернулся, едва не вырвав себе волосы, которые удерживал Секста, когда потянулся за новым куском - и вот уже аппетитно урчал им, издавая тонкие тихие писки, высший признак удовольствия. Король? Пусть будет король. Глупый самодур и мусор.
Гриммджо кормил его ровно настолько, чтобы отступил первый голод, но не до такой степени чтобы Улькиорра насытился - он постоянно держал его полуголодным. В какой-то момент рука в волосах дернулась, заставив Шиффера открыть глаза.
- Презираешь меня, да? Даже сейчас, когда в Лас Ночес нет более жалкого создания, чем ты – все равно презираешь. А ведь если бы не я, ты бы сейчас в лаборатории Октавы обретался – распиханный по пробиркам.
- Но тебе ведь нравится... возиться с игрушкой Ками... Король? - Улькиорра смотрел ему прямо в глаза, и Гриммджо не заметил, что он между тем решил стащить еще один кусок, и сообразил это, лишь когда тот оторвал половину от тушки Пустого, сунув в рот и проглотив, практически не жуя.
- Еще как, - промурлыкал Гриммджо, заваливая Улькиорру на футон,- я тебе даже покажу, как сильно мне нравится, Шиффер.
Одним движением он разорвал ночную рубашку Куатро и, перевернув его на живот, грубо развел ноги.
- Особенно когда ты визжишь, как попавшая в силок летучая мышь. Мне это безумно нравится - и пока ты жив, ты будешь доставлять мне удовольствие таким образом,- он начал его трахать еще до того, как закончил эту фразу.
Куатро запищал, царапая его руки, которыми он пытался удержать его на месте. Было больно, его словно решили насадить на кол, но он привык к этой боли. Привык до того, что ему было тошно от осознания, что все это уже не трогает его как прежде. В груди поднималась глухая ярость - но раз за разом не находя выхода, отступала.
Он учился приспосабливаться. Искать варианты. Вот и сейчас, протянув руку, он оторвал еще один кусок от тушки и засунул в рот, спешно пережевывая. Это было сложно, не подавиться от своих же вскриков, но он знал, что так надо. Что ему нужна еда, или вскоре снова вернется боль. Ему уже два дня не давали таблетки. Скоро станет совсем плохо. И потому нужно выбираться отсюда. Нужно встать на ноги. А для этого нужно есть. И он ел, давясь и глотая без разбору, забрызгивая лицо кровью дичи, и не тратя время, даже чтобы облизать ее.
В какой-то момент раздался глухой смех Гриммджо – казалось, его откровенно забавляло происходящее. Логичный Куатро так и не мог понять, почему в одних случаях Гриммджо сурово наказывал, а в других - смеялся как сейчас и даже был нежен с ним - законам логики поведение Шестого не подчинялось. Вот и сейчас, он сбавил ритм и любил Шиффера медленно и почти осторожно. А, кончив, даже вытер кровь с губ Улькиорры - от туши Пустого к тому времени почти ничего не осталось.
- Ильфорте жаловался, что я после секса пожрать люблю, а некоторые так прям в процессе,- усмехнулся он и пошел в ванную
Куатро опустил голову на подушку. Сегодня ему повезло, он смог поесть, и Гриммджо был нежен с ним. А значит... значит, сегодня был хороший день. Да. Только так. Он повернулся на бок, подвинув колени к груди, заворачиваясь в остатки своей рубашки. Ему неоднократно приходила мысль спать голым, какая разница - все равно его одежду то и дело рвут. И все же он находил в себе силу переодеться, тем более что Секста раз за разом находил замену его порванным вещам. Видимо, разорвать ночнушку было для него чем-то вроде обязательного ритуала. Интересно, сколько шмотья он перевел на Ильфорте...
***
Улькиорра проснулся среди ночи. Болезненное забытье больше не спасало его от начинавшейся агонии. Позвоночник горел, в него словно втыкали иглы, и Шиффер еще некоторое время лежал, прежде чем осторожно повернуться на спину. Так стало еще хуже. Он перевернулся на живот, на бок, завертелся на постели, стараясь унять нараставшую боль, пока, прикусив губу, не начал ритмично стучать затылком об пол, что-то среднее между нервной реакцией и попыткой вырубить себя.
-Эй, - раздался недовольный сонный голос Гриммджо. Секста, как ни странно, никогда не получал в бою серьезных ранений - не считая отрубленной Тоусеном руки, поэтому боль Улькиорры не воспринималась им как нечто серьезное, - чего расшумелся там? Спи спокойно. Поел, потрахался, чего тебе еще?
- Мне больно, - голос звучал глухо, скрипуче, как несмазанный механизм. К нему вскоре добавились скребущие звуки ногтей по полу.
- Смотреть на тебя противно, - пробормотал Секста, хотя не видел Улькиорру в темноте спальни, только слышал его голос и еще какие-то звуки,- ну, подушку погрызи. Я спать хочу.
Стук ударов затылком об пол усилился, к нему добавились стоны - какие-то утробные, рождавшиеся не в горле, а казалось в самой его сути, там, где разгорался пожар боли.
- Пожалуйста, Король...
- Что, пожалуйста? Я-то что сделаю? - опять резкий недовольный голос - все попытки Гриммджо уйти обратно в сон были прерваны
- Таблетки. Мне они нужны. Сейчас, Секста, - сознание путалось, он едва произносил слова, то и дело выгибаясь и скребя пол скрюченными пальцами.
- Таблетки? Поезд уехал, до утра теперь терпи, - Гриммджо недовольно заворочался в постели - одеваться и тащиться через весь дворец к Октаве жутко не хотелось. Кроме того, Эспаде категорически запрещалось покидать свои покои ночью – нововведение ставшего крайне подозрительным Баррагана. Нарушители комендантского часа автоматически причислялись к заговорщикам и жестоко карались.
- Нет... - он выгнулся так, что завалился на бок. Отдаленно мелькнула мысль, что этой агонией он сильно отодвинул выздоровление, раздвигая начавший было срастаться позвоночник. Но сейчас он едва ли мог что-то с этим поделать.
- Ну, ничем помочь не могу, таблеток у меня все равно нет. Кончились,- Гриммджо перевернулся на спину, прислушиваясь к копошению на полу. Через несколько минут шорох стих, и Секста даже решил, что может заснуть. Он прикрыл глаза и задремал, когда на его плече неожиданно цепко сомкнулась холодная как лед рука.
- Помоги мне, - шепнули из темноты. Повернувшись, он увидел Шиффера, невесть каким образом подтянувшегося на кровать. Одна рука вцепилась в простынь, вторая - в плечо Короля.
Джагерджак даже вздрогнул Шиффер с его зелеными глазами, сияющими из темноты, смотрелся как какой-то адский демон.
- Что так больно, что ли? - недовольно спросил он. - Вроде не визжишь - я вон, когда Тоусен руку отрубил, и то орал благим матом, не сразу, правда, потом. Хорош тут театр устраивать, спать ложись. Думаешь, если я простил тебе эту выходку с Пустым, то теперь все можно?
- Помоги мне... - кажется, Улькиорра уже не соображал, что говорит, не слышал ответов, рука впилась в плечо до синяков, а следующая судорога едва не сбросила его с кровати.
- Утром к Заэлю схожу,- пообещал Гриммджо, отпихнув его от себя,- а если не заткнешься, так не пойду вообще.
Улькиорра отпустил его руку и упал с кровати. Замер в изломанной ненормальной позе - не чувствуя, что ему неудобно. Он вообще больше ничего не чувствовал, кроме боли, и не знал, когда именно начал раздирать кожу на груди. Он бы разорвал себя, если бы мог, боль была так сильна, что он ненавидел свое тело. Вой раздался неожиданно. Глубокий, низкий, словно где-то в пустыне. Он не сразу понял, что эти звуки издает его горло, а когда понял - уткнулся лицом в подушку. Гриммджо сказал, что не принесет таблетки, если он будет мешать. Перебирая руками, он пополз прочь из комнаты.
- Шиффер, блин! - Гриммджо понял, что Улькиорра куда-то намылился, когда тот уже был у дверей, - это ты чего? Ты это зачем?
Он одним прыжком оказался рядом, поднимая Улькиорру на руки и укладывая на собственную кровать. Он только сейчас начал понимать, что Улькиорра не притворяется.
Глаза Куатро закатились, из горла вырывались хрипы с каждым вдохом, какие бывают, когда стараешься сдержать крик так сильно, что горло перехватывает от напряжения. Он завалился на бок, снова начиная крутиться, а затем прикусил запястье, прокусывая кожу, мышцы, выдирая из руки кусок мяса и обрызгивая кровью Гриммджо, себя, все вокруг. Он едва ли понимал, что делает, все, чего он хотел, пределом его мечтаний было, чтобы боль прекратилась.
-Черт,- Гриммджо потянулся за своими хакама - все-таки нагишом шастать в лабораторию к Заэлю не следовало - и тут из кармана что-то выкатилось. Банка с таблетками. Пустая. Или нет, на дне что-то было.
Шиффер едва не откусил ему пальцы, пока тот пытался разжать ему зубы и сунуть таблетку в рот. Облегчение наступило быстро, лекарство пронеслось по взбудораженному организму, и вот он смог, наконец, лечь на спину и сделать вдох. Боль еще была - но меньше, много меньше, чем раньше.
- Еще надо?- Гриммджо склонился над Улькиоррой, шепча ему в самое ухо - он уже настроился идти в лабораторию и вытаскивать Заэля из кровати или отрывать от эксперимента, но бросать Шиффера в таком состоянии ...боялся? Да боялся, хотя спокойно бросал его и замерзающего и голодного.
- Да, - слово сорвалось с губ сразу, как только к нему вернулся голос. Он хотел, чтобы боль ушла совсем. Это будет так чудесно. Он заснет впервые за долгие два дня. Как хорошо...
Гриммджо еще никогда не приходилось бегать так быстро. Он вернулся через две минуты с таблетками и какой-то микстурой - он вложил в рот Улькиорры сразу две капсулы и заставил запить жидкостью из бутылки.
- Октава сказал, так быстрее полегчает,- прошептал он, поглаживая Улькиорру по волосам - ученый встретил его изумлением, относившимся в основном к тому, что бывший Куатро был все еще жив и нуждался в лекарствах.
- Спасибо... Король... - шепнул едва слышно. Боль отпускала, и он проваливался в сон, прижимая к себе руку, принесшую лекарство. Ту, что помогла ему. В полубреду наступившего облегчения поглаживал пальцы, прижав их к своей щеке и то и дело касаясь губами.
- Пожалуйста - проворчал Секста , забираясь на кровать и осторожно натягивая на них обоих одеяло. Уткнулся в его волосы, подумав о том, что это чудовищно несправедливо - что самый преданный Айзену арранкар в итоге страдал больше всех остальных,- эх и чего тебя понесло тогда в Каракуру? Ками своего ублюдочного спасал, а он с тобой вот так вот.
- Я оказался недостаточно силен, чтобы победить. Поэтому в сложившейся ситуации я склонен винить, прежде всего, себя. Все просто, Король,- полусонно прошептал Куатро.
- И ты не ненавидишь его - после всего того, что он сделал? - недоверчиво переспросил Гриммджо, поглаживая Улькиорру по плечам и спине,- он тебя бросил. Ладно, нас - но тебя.
Улькиорра качнул головой. Просто и естественно, словно его спросили о само собой разумеющихся вещах.
- Видимо, я был недостаточно хорош.
- Ты веришь в то, что когда-нибудь он вернется? - Гриммджо перевернулся на спину, притянув Шиффера к себе на грудь - он хотел видеть его лицо.
- Да, - коротко шепнул Куатро. В этом была его суть. Он всегда ждал Ками. Когда Барраган занял трон, к нему приходил Финдор: Куатро сперва решил, что от него хотят избавиться, но фрассион спросил его, готов ли тот присягнуть новому Владыке. На что Куатро ответил, что Ками - один, и он придет. Финдор фыркнул что-то уничижительное, а на следующий день Гриммджо забрал его из покоев.
- Горе ты,- проворчал Секста,- верит он. Ну, раз веришь, может и вернется. Когда-нибудь,- он переходил от жестокости к нежности так резко, что это удивляло даже его самого,- ладно, давай спать. Ты устал,- обнял еще крепче, то ли показывая, кто тут хозяин, то ли желая просто согреть.
***
Когда Улькиорра проснулся, Гриммджо уже ушел на собрание Эспады – в чем смысл их проведения арранкар не понимал, едва ли Барраган намеревался воевать с Готеем. Поразмыслив на эту тему, Шиффер решил, что тот просто пытается перенять привычки Айзена-сама.
Маленький арранкар раскинулся на кровати, наблюдая, как всходит искусственное солнце Лас Ночес, как медленно ползет по полу неровное пятно солнечного света.
По поврежденному позвоночнику разливалось знакомое, предшествующее регенерации тепло. Может, помогли таблетки Заэля, может, тот пустой, а может то, что эту ночь Секста впервые не насиловал его, а просто согревал своим телом.
Он расслабленно вздохнул, делая осторожные попытки пошевелить ногами. Тех, кто считал себя победителями, в ближайшее время ожидал большой сюрприз.
@темы: "Яой", "Гриммджо/Улькиорра"
-
-
24.05.2011 в 11:54невероятно здорово написано, фантастика какая-то просто
воистину шедевр
-
-
24.05.2011 в 17:17Согласна с вами)))) Ради этого даже закрываешь глаза на все ошибки)
-
-
24.05.2011 в 19:35-
-
24.05.2011 в 20:45Берите наздоровье)))
-
-
24.05.2011 в 20:54но за наводку однозначно спасибо *_*
-
-
27.05.2011 в 15:53-
-
28.08.2011 в 22:42-
-
28.08.2011 в 22:46Ээээ...я конечно извиняюсь, но это мой фик)
-
-
28.08.2011 в 23:16-
-
28.08.2011 в 23:21-
-
29.08.2011 в 00:59Прошу прощения
неудобно-то как, исправляюсь)-
-
29.08.2011 в 08:24-
-
19.01.2012 в 22:50-
-
20.01.2012 в 10:01